Илья Штемлер - Завод

Когда Кирилл спустился, в укромном местечке уже сидели трое дружков — Лисицын, Машкин и парень из механического цеха. Имени его Кирилл не помнил.

Лисицын молча наклонился над какой-то бочкой и принялся вытаскивать из нее обрывки толя, куски оберточной бумаги, серую строительную вату.

— Ну и спрятал! — Машкин принимал из рук товарища весь этот хлам.

— Дальше спрячешь — ближе возьмешь, — ответил Лисицын, не поднимая головы.

Наконец звякнуло стекло, и в полумраке блеснула бутылка водки. Рядом с ней Лисицын поставил три бутылки пива.

— Все? — спросил Машкин.

— Все, — подтвердил Лисицын. — А тебе мало, да?

Машкин не ответил и торопливо засунул обратно в бочку извлеченный хлам.

Только сейчас Кирилл заметил на одном из ящиков четыре картонных стаканчика, банку консервов и несколько соленых огурцов.

— Свадьба, что ли? — спросил Кирилл.

— Ага. Лиса женится, — серьезно сказал парень из механического цеха.

— Что я, дурак? Мне и в холостяках неплохо. — Лисицын похлопал ладонями о пиджак, стряхивая пыль.

— А ты все с этой ходишь? С Веркой-намотчицей? — спросил Кирилл.

— Ходишь! Чуть папой не стал.

— Вот дает! — восхищенно произнес Машкин. — Смотри, Лиса, подзалетишь.

— Это я подзалечу? — Лисицын засмеялся. — Однажды умора была…

— Я вижу, вы тут знатоки собрались, — прервал Кирилл. — По поводу чего же банкет?

— Сейчас узнаешь, не торопись. — Лисицын сорвал колпачок и налил в стаканчик. — Так вот, я не хотел объявлять заранее. Мне сегодня двадцать стукнуло.

— А я думал, тебе семнадцать, — сказал парень из механического цеха.

— Это потому, что он худой. Худые всегда моложе кажутся, — проговорил Кирилл. — Ты, Лиса, сколько весишь?

— Пес его знает. Не летаю, — значит, тяжелее воздуха, — отшутился Лисицын. — Поздравьте же меня, гады.

Ребята потянулись к нему картонными стаканчиками.

— Молодец, Лиса, не зажал день рождения, — сказал Машкин, хрустя огурцом.

— А чего зажимать? — согласился Лисицын. — Сомневался, что Кирилл подойдет, а он молоток. Ну как там, Кирилл, в институте? Ничего ребята?

— Люди ничего, приятные, — ответил Кирилл. — Много молодых вроде нас. У них там отдел есть, жароустойчивые смолы разрабатывают. Я вот думаю, не поступить ли мне учиться в институт. Или в техникум. Приятно, когда в башке шарики шевелятся. Давай теперь за родителей. У тебя, Лиса, есть родители?

— Есть, — ответил Машкин. — Его батя — парикмахер. Да, Лиса?

— Ну и что? — Лисицын насторожился.

— Ничего, — спокойно ответил Машкин. — Я у него полубокс сделал.

— Парикмахер так парикмахер, — согласился Кирилл и поднес к губам стакан. Запах водки вновь прошиб его глубокой судорогой. Он пересилил себя и выпил. По телу расползлась приятная теплота. — А ты, Лиса, почему такой маленький. Худой какой-то. Болел, что ли?

— Нет. Это его батя в парикмахерскую опаздывал. Спешил, да, Лиса? — Машкин захохотал.

— Пошляки вы, ну и пошляки! — Кирилл достал из банки кильку.

— Вот гад, жрет мое угощение да еще обзывается! Ну что? По пивку ударим? — спросил Лисицын.

— Я больше не стану. Мне надо вкладыш фрезернуть. — Кирилл тряхнул головой, разгоняя одурманивающую тяжесть.

— Ну вот еще! — возмутился Лисицын. — Значит, ты меня не уважаешь? Я, может, специально подогнал день рождения к твоему приходу из института, а ты… Друг, называется!

— Ладно, — уступил Кирилл. — Наливай, если ты такой принципиальный.

Лисицын разлил пиво, плеская мимо стакана на грязный ящик. Они уже не приглушали голоса, заслышав поблизости чьи-нибудь шаги. Им было хорошо сидеть под лестницей, рассуждать о жизни. Они были взрослыми, самостоятельными людьми.

— Слушай, а ты кто такой? — В поле зрения Кирилла попался парень из механического цеха.

— Ты спятил? — обиделся парень. Он казался самым трезвым. — Спрашивает, кто я такой?

— Ты извини меня. Видимся мы с тобой часто, здороваемся. А как тебя зовут, я не знаю.

— Валька он, Валька! — Машкин сел на ящик, прислонясь к стене, и закрыл глаза.

— А я тебя знаю. Ты сын Павла Егоровича, — проговорил парень из механического цеха. — Лучшего мастера завода, верно?

— Гад он, — пробормотал Лисицын.

— Ты говори, да не заговаривайся, понял! — Кирилл поставил на ящик бутылку пива.

— Гад и есть! — радостно повторил Лисицын.

— Ты отца его не трогай, — вступился Машкин. — Пусть и гад, да он ему отец.

— И механик классный, а не какой-нибудь там парикмахер, — счел необходимым вставить парень из механического.

— По-твоему, парикмахер не человек? — высоким фальцетом выкрикнул Лисицын. — Его люди уважают. Не то что некоторых. Гад он, твой Павел Егорович!

— Я тебя сейчас разукрашу, сморчок! — Кирилл придвинулся к Лисицыну.

— Только тронь попробуй! Ты сам-то чего из бригады ушел? Потому что они сволочи, крохоборы. И твой отец, и Сопреев, змея подколодная. Шептун, гад… Еще людей судят. Степанова премии лишили и разряд понизили. Может быть, этот Степанов и пил оттого, что в бригаде у него такие же прохиндеи, как и твой батя. Выгодные заказы — Алехину, за границу в командировку — Алехина, сверхурочная халтура — Алехину. У других мастеров учеников полно, люди добром вспоминают, а у твоего? Родного сына и то турнул. Думаешь, мы слепые-глухие, да?

— Дурак ты, Лиса. Что ты понимаешь? Может, у него характер сложный! — заорал Кирилл. От водки и гнева мысли с трудом ворочались в его голове.

— А я плевал на его характер! — не унимался Лисицын. — А раз ты советский человек, что ты должен делать? Помогать товарищу! Что еще?

— Не пить на работе, — сказал Кирилл.

— Вот гад. Сам пил, а теперь оговаривает! — вновь возмутился Лисицын. — Вот уж точно сын своего папаши…

Кирилл тяжело, всем телом навалился на Лисицына. Парень из механического цеха оттолкнул Кирилла.

— Иди ты… Не мешай спать, — пробормотал Лисицын, не поднимаясь.

Машкин тоже улегся на ящик и сложил руки под щекой.

— И этот свистит в обе ноздри, — сказал парень из механического цеха. — Давай хоть с тобой потолкуем.

— Ну вас к черту, алкоголики! — пробурчал Кирилл и выбрался из-под лестницы.

Казалось, что ступеньки мягко выгибаются под его шагами, проваливаются вниз. Кирилл цеплялся за перила и старался держаться ровней. Он понимал, что в таком виде его появление в цехе нежелательно. Надо было проспаться под лестницей. Это — самое разумное.

Обогнув первые верстаки, Кирилл наскочил на стоящего к нему спиной начальника цеха. Пробормотав извинение, он постарался пройти мимо, но Стародуб ухватил его за рукав.

— Ну что, Кирюша, подобрал изоляцию? Если вы температурную наладите, бо-о-ольшое дело сделаете… — Стародуб смолк, изумленно глядя в бледное лицо Кирилла.