Илья Штемлер - Завод

В первое мгновение он решил дать коту хорошего пинка. Но, поразмыслив, решил, что полумерами ничего не добьется — кот злопамятный. Будет еще хуже. Тогда Кирилл вспомнил о сетке: по дороге домой он должен был купить кое-что в магазине.

— Степан, Степанушка! — Кирилл старался лаской усыпить бдительность кота. — Хороший котик. Паршивец ты мой, Степанушка…

Кот внимательно следил за приближением Кирилла. Поравнявшись с котом, Кирилл осторожно дотронулся до его головы и стал слегка перебирать пальцами за ушами. Надо торопиться, еще чего доброго на площадку выглянет баба Галя. Кирилл достал просторную сетку и осторожно принялся натягивать ее на кота.

Почуяв недоброе, кот поднялся было на лапы, но Кирилл ловко затолкал его в сетку и бросился бежать вниз по лестнице. Кот взвыл.

— Не был бы ты дураком, все обошлось бы, — приговаривал Кирилл. — Сам виноват. Не вызывать же мне тебя на дуэль!

Трамвайная остановка была напротив дома. Кирилл примостился на задней площадке, сунув сетку под скамью и прикрыв ее ногами от посторонних глаз. Непривычный шум напугал кота, и он затих, окончательно запутавшись в сетке.

Вернулся Кирилл через полчаса. Дверь открыла Галина Сергеевна. Вид у нее был обеспокоенный.

— Опять пришел? — встретила она Кирилла обычными словами. — А Степана ты не видел?

— Видел. В гастрономе. Стоит в очереди за свежезамороженными мышами, — ответил Кирилл.

Бабке шутка пришлась не по душе.

В коридор вышла Лариса, и бабка заторопилась к себе.

— Чай поставь! — крикнула вслед Лариса.

— К тебе ходит, ты и ставь, — проворчала бабка.

— Чего она злится на меня? — Кирилл расстроенно пожал плечами.

— Кот куда-то делся, вот она и нервничает. — Лариса прошла в комнату и обернулась, поджидая гостя.

Кирилл уже сожалел, что связался с котом: если бабка его заподозрит в похищении Степана, помириться с ней будет трудно.

— Не звонил, не появлялся. — Лариса прикрыла дверь.

— Забегался, — ответил Кирилл. — А ты соскучилась?

— Конечно. Хотела сама позвонить, но, думаю, подожду еще денек. — Лариса смотрела на Кирилла. Он попытался ее обнять, но она увернулась. — Руки!

— Куда же мне их деть?

— За спину… Нет, нет. За свою!

— Тише, Галина Сергеевна услышит. — Кирилл отошел к креслу.

— Вот так, — произнесла Лариса. — Теперь я допишу конспект.

Кирилл молчал, разглядывая люстру. Лариса села за стол, подперла ладонью щеку и занялась конспектом, словно она была в комнате одна.

— Я где-то читала такую фразу: «Он ничего не говорит, зато известно, что он думает глупости», — сказала Лариса.

— Это про меня.

— Вероятно. Знаешь, Кирюша, иной раз так хочется, чтобы тебя словом нежным назвали. Вспомнили, что ты девушка, что тебе-ласка нужна. А сейчас все за иронию прячутся, как в нору.

— Время такое. — Кирилл усмехнулся.

— Время, — грустно повторила Лариса. — Теперь вообще принято считать, что женщина в мужчину превращается.

— А мужчина в женщину, — подхватил Кирилл, но шутка не прозвучала. Лариса даже не улыбнулась. — А ты сама? Ты тоже за иронию прячешься. Так что мы с тобой на равных.

Лариса захлопнула конспект и отбросила его на край стола.

— Я одной своей институтской подруге сказала, что люблю тебя. И что сама тебе в этом признаюсь. Та ужаснулась. Говорит, я непредусмотрительна, разве можно признаваться первой? Ведь все парни — дураки. Начинают воображать, петушиться, важничать. Им начинает казаться, будто все девушки готовы преклонить перед ними колени. Не успеешь и моргнуть, как он приметит себе более красивую. Ты тоже так думаешь?

— Нет. — Кирилл обхватил руками ее голову и наклонился. В глазах Ларисы отразилась перевернутая люстра, словно игрушечный, сверкающий огнями кораблик. Кирилл осторожно коснулся губами ее губ.

— Я тебя очень люблю, — произнес он, отстраняясь и рассматривая лицо Ларисы. — Наверное, я не умею целоваться. Мне мешает нос.

— Это хорошо, что нам что-то мешает. Иначе мы бы с ума сошли.

— А вдруг мы с тобой и сойдем с ума?

Лариса поднялась. Теперь она смотрела на Кирилла сверху вниз. И вместо корабликов Кирилл видел в ее зрачках отражение своего лица.

— Я ничего не боюсь, Кирилл. Ведь я тебя люблю. А это для меня самое важное. Самое, самое важное…

На маленьком кухонном столике стояли три чашки и высился пирог.

— Да найдется твой Степан, куда ему деться? — Лариса обняла бабку за острые плечи. Глаза Галины Сергеевны покраснели.

«Кажется, с этим котом я перегнул, — угрюмо подумал Кирилл, занимая место за столом. — Еще свихнется старушенция. А бабка она ничего, пироги печет здорово. Пошуровать по дворам, может, найду?»

Кирилл принял решение и повеселел. Его будоражила близость Ларисы — он мог протянуть руку и дотронуться до ее руки.

Галина Сергеевна словно позабыла о пропавшем коте, поглядывала на молодых людей, плотно сжав губы.

— Так чем же ты занимаешься на заводе? — спросила Лариса.

— Градиентометрами. — Кирилл отрезал кусок пирога и, подставляя ладонь, перенес его себе на тарелку.

— А что это?

— Откуда ж ему знать? — ворчливо сказала Галина Сергеевна. — Его дело — копай глубже, бросай дальше.

Кирилл удивленно взглянул на старуху. «Правильно сделал, что умыкнул кота. Старушенцию тоже не мешало бы заодно прихватить», — раздраженно подумал он и сказал:

— Могу и объяснить, если поймете, конечно. В земле находятся полезные ископаемые. И у каждого этого ископаемого своя плотность. А в приборе имеется коромысло с грузиком, подвешенное на тонкой вольфрамовой нити. К тому же в природе существуют законы Ньютона, по одному из которых коромысло взаимодействует с этими полезными ископаемыми. Чем тяжелее минерал, тем больше, угол закручивания нити. Ну, а потом через целую систему всяких там зеркал этот угол регистрируется геологами, и составляется карта. По ней определяют площадь, где залегают минералы с одинаковыми плотностями. А потом, если будешь копать глубже и бросать дальше, то найдешь полезное ископаемое. Затем его перерабатывают, и вы, Галина Сергеевна, покупаете в магазине чайник или кастрюлю. Или садитесь в автобус, сделанный из этого ископаемого.

— Я хожу пешком.

— Значит, лично вам, Галина Сергеевна, наш градиентометр не нужен.

— Умный ты, умный. — И было непонятно — одобряет его старуха или же упрекает. — Кто ж тебя всему этому научил?

— Что сам, а что подсказали. У меня и бригадир умный.

— Умней тебя?

— Умней.

— А ты, выходит, глупей его?

Старуха открыла было рот, чтобы произнести какую-то фразу, да так и замерла, напряженно к чему-то прислушиваясь.

— Ну, глупей. Дальше что? — Кирилла забавлял этот разговор.

— Тише ты. И так видно, что глупей, — прошептала она и тихонечко привстала, затем отодвинула стул и прытко заспешила в прихожую. Раздался нетерпеливый перещелк замка.