Илья Штемлер - Завод

Трудяга-грузовичок остановился у деревянной клети, устало тараща фары. Под высокой мохнатой елочной папахой он был похож на танцора из дагестанского ансамбля «Лезгинка». Но елки он привез превосходные, отсюда даже видно.

На исполкомовских часах пробило двенадцать. И с последним ударом, словно сказочный принц, появился Кирилл. Пальто на нем было распахнуто, а в руках он держал свою беличью шапку. Кирилл вертел головой, вероятно кого-то разыскивая.

Адька оглушительно свистнул. Проходящий мимо милиционер обернулся, строго взглянул на них. Адька вскинул ладонь и вежливо козырнул милиционеру.

Кирилл заспешил к ним. Теперь он увидел и Ларису.

— Ты что тут делаешь? — спросил он, вглядываясь в лицо девушки.

Лариса не ответила.

— Моя милиция меня стережет? — Адька подвинулся, приглашая Кирилла сесть рядом.

Кирилл взял руку Ларисы.

— Холодно? Напрасно пришла. Все в порядке. Отпустили домой.

— Там окна с решетками? — Лариса вздохнула.

— Ты что? Комната как комната. Столы канцелярские, шкафы…

— Вроде отдела кадров, — вставил Адька.

— Ага. Отдел кадров. — Кирилл усмехнулся. — Сидит парень, лет двадцати пяти, бутерброд жует. Я ему — приятного аппетита. Он мне — поостри, поостри еще…

— Ну, а дальше? — Лариса в нетерпении тронула Кирилла за рукав.

— Оказывается, это и был следователь. Тот самый Топорков. Ну, поговорили…

— О девочках! — опять вставил Адька.

— Он назвал фамилии — знаю ли я таких людей. Отвечаю — нет. Я и действительно их не знаю. Потом спросил о сэре Джоне. Его, говорю, знаю. В каких отношениях? Ни в каких, говорю. Просил как-то получить из кассы выигрыш, нога у него болела. Я получил. Денег, спрашивает, дал он вам за это? Отвечаю — нет. А если вспомнить? Нет, не давал… Вот и все. Напоследок спросил номер домашнего телефона.

— Зачем?

— Черт его знает.

Адька поднялся, заложил кулаки за спину и сладко потянулся, хрустнув позвонками.

— Что ж ты так долго там околачивался?

— Уходил он куда-то. Пришлось ждать…

Клеть, в которой распродавали елки, напоминала муравейник. То и дело кто-то отделялся от нее и перебегал улицу с елкой в руках. Точно муравей.

В институт Лариса решила сегодня не ходить. Какой смысл? Только на неприятности нарвешься за опоздание. К тому же после стольких беспокойных часов сидеть в жаркой аудитории? Она предложила пойти в кино. Адька отказался, ссылаясь на дело. Кирилл тоже идти не мог — надо на завод возвращаться. Он обещал бригадиру вернуться к обеду — конец месяца…

— Слушай, а действительно, зачем этому Топоркову понадобился мой домашний телефон? — Кирилл обернулся к Адьке. Но того рядом не оказалось.

Адька стоял перед очередью за елками, упершись руками в бока и раздвинув ноги.

— Позвольте, граждане. Общественная инспекция… Гражданка, ведь и милиция недалеко. Там Новый год встретите. — Адька, энергично работая локтями, влез в самую гущу. — Три часа стоите? Постоите и еще. Свежий воздух полезен. А вы? Пенсионер, а как ребенок. Ну зачем вам елка? Пропустите общественного инспектора, — он размахивал какой-то красной книжицей, все ближе продвигаясь к калитке. Вид книжечки производил магическое действие, и толпа, без особой охоты, все же расступалась перед напористым общественником. Правда, некоторые настораживались — что там проверять, если есть елки.

— Как что?! А палки? Забыли? — ужасным голосом произнес Адька. — Небось обманут вас, так бежите жаловаться, елки-палки.

Спустя несколько минут Адька уже топтался у выхода рядом с теткой-контролером. Та приставила рейку к пушистой елочке, измерила, Адька вынул из кошелька деньги и расплатился.

Неся елочку в вытянутой руке, он вернулся к Ларисе и Кириллу.

— Ну и колется, черт! Это вам. Возьмите. А я пошел. Дела.

Кот Степан приблизился к стволу и осторожно ткнулся черным носом в колючую щетину. Не понравилось. Кот обиженно фыркнул и присел. Елочка вздрогнула и стала медленно заваливаться вдоль стены. Кирилл постарался водрузить елку на место. Лариса кричала, что ей надоела эта дурацкая елка. Пусть валяется на полу. Все руки зудят, не елка, а крапива.

Она принесла ящик с инструментами. Кирилл обрадовался. Там было все необходимое, правда, нет пилы, зато были три ножовочных полотна. И подходящие деревянные планки.

Пока он сколачивал основание для елки, Лариса подготавливала место. Она отодвинула тумбочку и зеркало, свернула коврик, сняла со стены свою фотографию, подмела…

А бабка все не приходила. Странно. Она редко покидала квартиру.

— Кормят тебя, балбеса, а куда ушла бабушка, не знаешь, — укоряла кота Лариса.

Кот виновато прядал ушами, сознавая свою вину, но ничем помочь не мог.

Когда же зазвонил телефон, кот забеспокоился.

— Умный балбес. — Лариса подала знак Кириллу не стучать и сняла трубку. — Да? Одна. Ты в цирк собралась? Вот и хорошо. Нет, он не придет, мне заниматься надо. Я говорю, что у них аврал на заводе, конец месяца. Ладно, ладно. Что в холодильнике? Мясо? Найду… Степана покормлю, не волнуйся. Целую. — Лариса положила трубку и отогнала кота.

— Про меня, что ли? — Кирилл принялся устанавливать елку.

— Ага. Узнает, что ты здесь, — прилетит, как реактивная. Представляешь, в цирк собралась! У приятельницы билет пропадает.

— Зачем она так тебя охраняет?

— Возраст такой. У нее, конечно. Знаешь, мы с тобой сейчас встретим Новый год! Есть немного вина. И у бабки наливка спрятана.

Кирилл установил ствол в крестовину и встряхнул дерево. Елка раскинула ветви, будто распустила волосы. Комната наполнилась запахом свежести и снега. Игрушек было немного. Стеклянные бусы, несколько пузатых шаров, медвежонок на прищепке. Правда, елку приставили к стене и украшать надо было лишь половину.

— Не разбей шары! — кричала Лариса из спальни. — Если не хватит игрушек, привяжи конфеты.

В спальне скрипела дверца. Слышался стук каблуков.

— И чего она там возится? — ворчал Кирилл, пытаясь подавить вдруг возникшее волнение. Он вновь подумал о том, что произошло в кабинете под номером двадцать девять. Все было так, будто Кирилл сидел в домоуправлении и хлопотал о засоренной раковине. Даже обидно. Следователь интересовался, чем Кирилл занимается на заводе. Почему оказался на ипподроме. Вообще-то, видать, этот Топорков понимал толк в ипподромных делах. О Юсуфове спрашивал несколько раз. Наверное, наездник особенно интересовал Топоркова.

Кирилл притворился, что не слышит, как стук каблуков затих на пороге комнаты.

— Ну, как? — нетерпеливо произнесла Лариса. Она была в светло-голубом платье, а ее глаза радостно светились. — Поцелуй меня…

Кирилл растерялся. Раньше он целовал ее, не дожидаясь просьбы. Еще этот дурацкий серебристый шар! Он не знал, куда его деть, и пытался сунуть в карман. Лариса взяла у него шар, положила на стол и прижалась к Кириллу. Он почувствовал, как голова его наливается плотным дурманящим жаром.