Денис Драгунский - Господин с кошкой

Но Старджон — это вам не Эйзенштейн и даже не Вано Мурадели.

На Старджона где сядешь, там и слезешь.

В 1971 году я был в Ереване, на всесоюзной научной студенческой конференции. Отличная была поездка в чудесной компании. Но я не о том.

В Ереванском пединституте в это время заведовал кафедрой романо-германских языков некий Марк Лазаревич Леви. И он вполне мог сидеть в первом ряду на пленарном заседании, на торжественном открытии конференции. Там вообще было много профессоров и доцентов, и они весьма благожелательно общались со студентами-докладчиками. Так что я в принципе мог видеть этого человека. И даже мог с ним поздороваться. И на его вопрос «А вы, молодой человек, откуда прибыли?» чисто теоретически мог ответить: «Я из Москвы, с филфака, с классического отделения».

В принципе, подчеркиваю. Однако с сильно ненулевой вероятностью. Потому что он жил и работал там, и я туда приехал на неделю.

Эта мысль уже десять лет наполняет меня чем-то похожим на мистический восторг.

Потому что, как доказали кропотливые библиографы, именно Марк Лазаревич Леви — это и есть загадочный М. Агеев, который написал и опубликовал в 1934 году в Париже «Роман с кокаином». Одну из лучших русских книг столетия, на мой вкус.

Никто не знал, кто этот человек и куда он делся. Грешили на Набокова. Однако потом выяснилось, что это Марк Лазаревич Леви, из купцов, родился в 1898 году, в эмиграции с 1920-х, вернулся в СССР после войны, от литературы отошел, заведовал кафедрой в Ереване, где и умер в 1973 году.

Но я опять же не о том.

Марк Лазаревич очень правильно распорядился.

Написал блистательный роман под псевдонимом. Потом, возможно, попробовал еще. Наверное, не получилось. Или получилось, но не так. Ну и всё. Забыли, проехали. Не надо натужно подтверждать свое присутствие в литературе. И тем более не надо цепляться за свой одинокий шедевр, раскрывать псевдоним и требовать восхищения.

Хотя книга восхитительная.

И поступок — тоже.

Граббе (Grabbe) Кристиан Дитрих (1801–1836) — немецкий драматург. Социально-исторические драмы, сочетающие реализм с романтической условностью.

Учился праву в Лейпциге и Берлине, хотел стать актером и режиссером, дружил с Тиком и Гейне (последний назвал Граббе «подвыпившим Шекспиром»). Имел пристрастие к алкоголю (пьяницей была его мать, жена управляющего тюрьмой). Семейная жизнь Граббе не сложилась. Он перебивался на различных мелких службах, откуда его тут же выгоняли, бедствовал и голодал.

После неудачной попытки найти в Дрездене исход своим стремлениям к актерской деятельности Граббе вернулся на родину и получил место аудитора при военном суде. Неудачный брак, недовольство своим прозябанием в небольшом городе сильно его угнетали; он старался найти забвение в разгульной жизни, что вызвало еще большие семейные неурядицы и лишение места. По приглашению Иммермана он переехал в Дюссельдорф где хотел начать новую жизнь, но привычка взяла свое. В разладе с самим собой и с обществом, с совершенно расстроенным здоровьем…

…в 1836 вернулся в Детмольд, где умер, стяжав печальную славу спившегося гения.

Он обычно не звонил домой, когда уезжал. В звонках был какой-то контроль, и она могла это почувствовать. А иногда ему казалось, что будет какая-то навязчивая нежность. Тоже лишнее. Тем более что он уезжал хоть и часто, но ненадолго, дня на три-четыре.

Но в этот раз решил позвонить. Уселся в кресло, вытянул ноги в гостиничных махровых тапочках, поставил телефон на колени. Набрал номер.

Она сразу сняла трубку, просто моментально.

— Привет, — сказала она. — Как хорошо, что ты позвонил.

— Привет, — сказал он. — Как ты?

— Все хорошо, спасибо, — сказала она. — Правда, хорошо, что ты позвонил.

— Ну вот видишь, — сказал он. — У меня тоже все неплохо. Завтра буду.

— Нет, в самом деле хорошо, что ты позвонил, — в третий раз повторила она. — Мне надо с тобой поговорить.

— Хорошо, — сказал он. — Давай.

— Я тебе всегда говорила правду. Что у меня никакого опыта в жизни не было. И что ты самый главный человек в моей жизни. Я тебе говорила, помнишь?

— Помню.

— Я тебе правду говорила! — строго сказала она.

— Хорошо, — сказал он. — Понятно.

— Что тебе понятно? — вдруг закричала она.

— Все понятно, — сказал он. — Пока.

— Подожди, подожди, — быстро заговорила она. — Не бросай трубку. Мы же доверяли друг другу. Я хочу, чтоб ты понял. Я думала, что ты самый-самый на свете. Самый красивый. Сильный. Умный. Добрый. Вот. И ты всегда был такой, по сравнению со всеми. А теперь есть другой человек, он мне гораздо больше нравится.

— Ты влюбилась? — спросил он. — То есть полюбила, я хотел сказать.

— Погоди! — снова закричала она. — Он красивее тебя. Такой рослый, загорелый. Он сильно больше зарабатывает, притом у него много свободного времени. У него вообще свободный график. И машина классная. Очень внимательный и добрый. И гораздо образованней, чем ты. Четыре языка знает, честно.

— Я верю, — сказал он. — Я верю, конечно же. То есть он лучше меня?

— Что-что? — не расслышала она.

— Он лучше меня?

— Что значит лучше? — переспросила она.

— Ничего, ничего. Спасибо. — Он бросил трубку.

Назавтра, когда он ехал из аэропорта домой, на мобильник позвонил сосед и сказал, что у него из-под двери идет дым. Он попросил таксиста ехать быстрее, но все равно не успел. Квартира выгорела почти вся. Она сгорела тоже. Перегорела сама и дом сожгла.

Он отверткой расковырял ее грудь. Вытащил почерневший движок. Титановые ребра рассыпались по обугленному полу. Голова отлетела и раскололась на сто частей. Он подобрал фарфоровые зубки, вытер их платком от сажи, спрятал в нагрудный карман и заплакал.

Худенький паренек взял деньги, смял, сунул в карман, сказал, что через полчаса, и убежал, скрылся за углом коридора.

Через двадцать восемь минут он отпер дверь номера. Еще через две минуты в дверь тихо постучали.

— Открыто! — крикнул он и шагнул ей навстречу.

Она была действительно экстра-класс, паренек не обманул. Она взглянула на него прозрачными синими глазами и сразу обняла его, приникла животом, бедрами, грудью, щекой, обдала горячим дыханием, в котором смешалось вчерашнее вино, сегодняшняя рюмка коньяку и мятные таблетки.