Роберт Крейг - Грязные танцы

Они протянули к друг другу руки через стол, обмениваясь поцелуями и нежными взглядами. Повисла тишина, а Наташа усвоила в прошлый раз, что Джоффри склонен к колебаниям, так что она взяла все в свои руки.

– Прошлой субботней ночью, – начала она, – было здорово. Мне понравилось.

– Я там никогда раньше не был, – ответил он, полагая, что девушка говорит про «Бартокс».

– Вообще-то я имела в виду – здесь, помнишь?

На диване.

– Да, это было здорово. Просто потрясающе.

– И я рада, что мы… ну… не прыгнули сразу в постель.

– Ну так что… – сказал он, – может присядем?

– Мы вообще-то сидим.

– Я имею в виду…

Наташа заставила его замолчать:

– Не надо говорить, что ты имеешь в виду, скажи мне лучше, чего ты хочешь. Будь смел, и тебя ждет награда.

Они стояли в темноте и целовались, медленно и нежно. Потом Джоффри начал раздевать Наташу, отстраняя ее руки, когда та пыталась раздеть и его. Он целовал девушку до тех пор, пока она не осталась в бюстгальтере и трусиках.

– Можно мне снять с тебя одежду? – спросила она.

– Подожди.

Джоффри развернул девушку так, что теперь она стояла к нему спиной. Расстегнул бюстгальтер, но не снял его, проведя руками от живота к грудям, заключив их в свои ладони, словно в чаши. Он покрывал поцелуями ее шею, пока не достиг подбородка, и тогда она повернула к нему лицо, отчаянно желая глубокого поцелуя. Сняв с Наташи лифчик, Джоффри сжимал ее груди во время поцелуя, иногда нежно обводя пальцами вокруг сосков. Она потянулась и прижала его голову сильнее, так что их губы сплющились. Но он отступил, ослабляя хватку ее рук, гладящими движениями вытягивая их вдоль ее боков, пока сам опускался перед девушкой на колени. Джоффри целовал и облизывал ее живот, руки его блуждали от груди вниз и обратно, поглаживали ее бедра и ягодицы вдоль линии трусиков, а затем забрались внутрь, так что в каждой руке оказалось по ягодице. Губы скользнули от живота к бедрам, затем Джоффри слега раздвинул ее ноги, провел языком вдоль кромки трусиков, сдвигая их на сторону. Когда она уже раскрылась навстречу ему, Джоффри сделал вид, что передумал и вновь принялся ласкать ее живот, но вдруг, когда Наташа меньше всего ожидала, прикоснулся к ее естеству языком, так что она от неожиданности слегка отодвинулась. Он приспустил ее трусики и целовал и ласкал девушку, но постепенно губы Джоффри опять проделали по ее телу путь наверх.

– Теперь раздень меня, – сказал он.

Наташа едва дышала, но вынуждена была его поцеловать.

Во время секса ее что-то угнетало; может быть, ей и не о чем волноваться, но все же что-то смущало. Как он на самом деле к ней относился? Стремление доминировать в сексе беспокоило и льстило ей одновременно, и эти противоречия вели девушку к удовольствию.

После секса они, измученные, лежали лицом к друг другу в темноте, с трудом распознавая блеск глаз партнера. Джоффри мужественно боролся со сном, чтобы девушка не подумала, что он типичный представитель мужского племени. Наташа боялась заснуть потому, что знала, что ей не захочется потом просыпаться. Секс не может быть таким прекрасным с тем, кто тебе не нравится по-настоящему.

– Мне тяжело это говорить, – сказала она наконец, – я бы могла остаться здесь навсегда… Но мне надо идти. Мне завтра ехать к родителям, если ты помнишь.

– Я помню. Но очень трудно сдвинуться с места, встать, одеться и расстаться? – Он поцеловал ее.

Наташа сказала, с усмешкой на губах, которой он не мог различить в темноте:

– Ты меня удивил. Ты был такой необузданный.

– Гм…

– Я не жалуюсь. Это ведь вовсе не плохо. На самом деле… даже хорошо.

В эту секунду оба поняли, что рядом их будущее, и ничто больше не имеет значения. Впервые в жизни обоим было с кем-то так просто и радостно. И это чувство оказалось всепоглощающим.

А потом вспыхнул яркий свет, и им пришлось одеться.

Они мало говорили, пока Джоффри вез Наташу к дому, она знала, что каждое произнесенное слово может разрушить совершенство. Каждая прошедшая секунда возвращала их в сложный мир, полный других людей, так что, когда они простились, хотя Джоффри и назначил ей свидание снова вечером, оба не были уверены до конца, что снова увидятся.

Наташа услышала голоса, доносящиеся из Анниной комнаты. Всего минуту спустя после расставания со своим возлюбленным и за минуту до того, как она отправится к родителям, ей захотелось поговорить. Или хотя бы, чтобы ей задали вопросы, которых она будет притворно избегать.

Наташа сделала тост и кофе и поглотила их в одиночестве. Ей пора было отправляться на остановку автобуса, чтобы ехать к родителям. Она макнула тост в кофе – привычка, из которой она думала, что уже выросла. Масло жирным пятном расплылось по поверхности напитка. Девушка вылила его в раковину.

После «Бартокса» Ричард пришел домой к Анне, как и в прошлый раз, и остался на ночь. Анна проснулась раньше него. Она видела, как Джоффри высадил Наташу и они обменялись взглядами, не предназначенными для посторонних. Анна вернулась в постель и притворилась, будто Ричард, ворочаясь, разбудил ее.

– Ты собираешься домой? – спросила она.

– Нет пока.

Это наполнило ее счастьем и она прекратила терзаться вопросом, как он объясняет свое отсутствие жене. Анна предполагала, что он говорит ей, что задерживается допоздна на работе или у него есть больной друг, о котором он должен заботиться… Отношения между ними могут быть настолько плохи, что Ричард вовсе не трудится ей что-либо объяснить или жена не спрашивает. Анне было любопытно, всегда ли они жили столь худо. Она не могла представить, что жизнь с Ричардом может быть чем-то иным, кроме счастья.

Ричард опять погрузился в сон. Рука Анны лежала под его головой. Тихонько, по дюйму, в ритме его дыхания, она высвободила руку.

Наташа была на кухне.

– Ну-ка, расскажи, – ухмыльнулась Анна, – что между вами было прошлой ночью? Вы опять завалились в постель?

Наташа ответила не слишком быстро. Во время секса Джоффри повел себя иначе, чем обычно. Не было скрытности, застенчивости, не требовалось уговоров. Он с радостью спрашивал о ее желаниях и с естественным, неоскорбительным авторитетом сам высказывал просьбу.

– Почему ты не хочешь поделиться деталями? – потребовала Анна.

Обычно Наташа была более открытой.

– Наверное, он совсем никудышный?

Анна заметила, что эффект, произведенный этим мужчиной на Наташу, был столь велик, что подруга даже не хотела этим делиться. В свою очередь она не рассказывала Наташе о Ричарде и о том, что их занятия любовью были по-прежнему на высшем уровне. Никто из них не хотел говорить. Никогда прежде между подругами не повисало тишины, когда им столько всего надо было обсудить. Девушки только обменялись улыбками, потому что им не хотелось впускать холод в свои отношения. А затем Анна вернулась к Ричарду, а Наташа отправилась к родителям.