Мирча Элиаде - Под тенью лилии (сборник)

— Ты уйдешь далеко, — шептал Андроник. — Плыви на остров посреди озера, и чтобы я тебя больше не видел. Только не вздумай меня ослушаться. И не смей жалить человека. Тогда с тобой ничего не случится, будь уверен… А теперь — прочь!

Змей немного помедлил, нежась под серебристым свечением лунного ока. Андроник плавным взмахом простер руку к двери. Словно вняв его приказу, змей повернулся и, дергая вверх и вниз головой, стал нерешительно искать дорогу назад.

Только сейчас Владимир рассмотрел его хорошенько, только сейчас, потому что все это время бежал сломя голову по лесу, один, гонимый невидимым духом. Он даже не разобрал, когда началась погоня. Светящийся циферблат рос, разрастался, пока не брызнул ему в глаза зелеными лунными огнями, а посредине — змей! Как же он не знал, что в часах Стамате, которые он, Владимир, нес в руке, пробегая по лесу, сидит змей? Большая стрелка незаметно удлинилась, ожила, и перепуганный Владимир увидел, как она сворачивается кольцами, подрагивая, посверкивая в фосфорическом свете. Немедленно разжать руку, выбросить часы! Но в руке уже ничего нет, часы со змеем за спиной. «Первый, марш!» — спасительно крикнул Стере. Какое счастье, что можно убежать, помчаться по лесу, где столько больших и добрых деревьев, они спрячут его. И какой добрый Стере — так вовремя подал ему сигнал, теперь он может спастись от нечистого дыхания за плечами, уйти от колдовской фосфоресценции… Пусть он вылетел прямо на змея, и тот поднял голову с серебряной дорожки! Владимир больше не боялся его. Змей был у ног, а не догонял со спины, огромный и невидимый…

— Живее, живее! — понукал змея Андроник, вставая и делая шаг к двери.

Вот оно что, это Андроник рассказывал им сказку про Аргиру, млечную деву, тоже превращенную в змею, понял Стамате. Туго же он соображает. Только увидев совсем близко Андроника, шагнувшего к двери, Стамате узнал его голос. А ему-то казалось, что он слушает монаха. Надо же так все перепутать. Никакого монаха-ключника тут нет. Да они вовсе и не в погребе. Вот, все общество в сборе…

Андроник постоял, глядя за дверь, в ночь. Потом вернулся на свое место посреди комнаты, приложил руку ко лбу и снова что-то забормотал. Капитан Мануила слышал его на этот раз с такой ясностью, как будто тот нашептывал ему прямо на ухо — те же слова, те же заклинания, очевидно, — потому что на все лады опять повторялось слово sarpa, свистящее, шипящее, тягучее. Мануила ухмыльнулся. Все, что Андроник им тут наплел про фантастическое детство, проведенное среди цыган, — не очередная ли его выдумка, чтобы еще раз выставить их дураками? Но тогда как этому цыганскому выкормышу удалось в самом деле приманить змею сюда, в комнату? Капитан Мануила видел ее собственными глазами, уж в этом-то он был уверен: большая серая змея, она прямо-таки танцевала в лунном свете и забиралась к Андронику на руки… Этим штукам учатся у цыган. Нет, нечистое дело. И кто знает, чему он обучен еще. Для такого плевое дело усыпить весь дом, забрать все подчистую — а потом поди ищи его…

Мануила огляделся. Понять хотя бы: может, Андроник уже усыпил всех каким-нибудь дурманным зельем, чтобы слямзить, к примеру, часы у Стамате… Но ничего не прочел капитан по осунувшимся, бледным лицам. Те же, что и вначале, восковые фигуры жались по стенам. Страх снова стал забирать его, и веки снова набрякли тяжестью. Надо крикнуть! Но он не смог даже застонать, даже пальцем пошевелить. Как в тот страшный час, из детства, который ему не забыть, когда он зашел к маме в комнату и, ничего не понимая, нашел ее на полу, онемевшую, с закатившимися глазам:, После ему сказали, что к ним в деревню приходила цыгака с раковиной; взялась погадать маме, села на пол, вынула из котомки руку мертвеца и очертила ею круг. Только это он и запомнил… Но теперь-то Мануила прекрасно понимал, что происходит. Андроник кончает свои магические действа, завершив неправдоподобный рассказ о помещичьем сыне, которого выкрали и вырастили цыгане…

Первым, кто вышел из транса, был Стере. Увидел, что Андроник отвернулся к окну, что змея давно нет, и отступил, сначала робко, сначала на шаг, от стены, потом поспешил вон из дома. Чистая ночная прохлада действовала отрезвляюще. Стере перевел дух и помял лицо, пытаясь сообразить, что с ним было. Но все путалось в голове. Наваливалась усталость, ломило онемевшие суставы, побаливали ноги. Он сел на крыльцо, глубоко вбирая в себя воздух.

— Дамы и господа! Можно возобновить веселье! — возвестил голос Андроника. — Змею, нечистой твари, орудию дьявола на земле, отказано от дома!..

Но шутка Андроника не произвела впечатления. Люди приходили в себя с трудом, неуверенно отрываясь от стен, ища взглядом друг друга. Андроник подошел к г-ну Соломону и положил руки ему на плечи. Тот вздрогнул, как со сна.

— Все кончено, господин Соломон! — объявил Андроник. — Я его выгнал! Он ушел!..

Г-н Соломон все так же глядел в одну точку. Юноша властно заглянул ему в глаза и потряс за плечи.

— Очнитесь! Все в порядке!..

Его прервал истошный женский крик: г-жа Соломон зашлась в рыданиях, вызвав испуг на лицах. Растерянная фигура Стере появилась на пороге. Г-жа Соломон билась в истерике и могла в любую минуту рухнуть без чувств. Андроник бросился к ней, стиснул ее руку.

— Сударыня! Сударыня! — крикнул он во весь голос, перекрывая ее вопли. — Это была только шутка, очнитесь!..

Г-жа Соломон на секунду захлебнулась слезами, потом зарыдала еще надрывнее, дрожа всем телом.

— Этого следовало ожидать, — сказал Андроник, как бы обращаясь к мужской половине общества.

Однако и мужчины смотрели все еще осоловело, в недоумении от того, что они пережили, не улавливая, откуда исходят эти отчаянные женские вопли. Андроник подался вплотную к г-же Соломон и приложил правую руку к ее лбу.

— Перестаньте, — шепнул он. — Все прошло, не так ли?

Всхлипнув последний раз, женщина послушно затихла. Приступ слегка отрезвил ее, и она, устыдившись своей слабости, нетвердым шагом вышла в соседнюю комнату.

— Что случилось? — ошалело спросил с порога Стере. — Кто это кричал?

— Аглая, — кротко сказал г-н Соломон, как бы прося прощенья. — У нее нервы… Не хватает выдержки, — добавил он, словно объясняясь с самим собой.

Отпустило наконец и капитана. Первым делом он бросился к Стамате, чтобы собственными глазами убедиться в целости часов.

— Сколько времени?

Стамате ответил после того, как вдумчиво изучил положение стрелок:

— Двенадцать часов одиннадцать минут.

Андроник со смехом бросил капитану:

— Вы могли бы обратиться прямо ко мне. Все заняло от силы три минуты.

— Быть того не может, — не поверил капитан, тужась связать воедино то, что помнил, выстроить цельную картину произошедшего.