Джереми Кларксон - Рожденный разрушать

Вдруг обнаруживаешь, что ходишь туда-сюда, как восьмилетний ребенок в магазине игрушечных железных дорог, не веря, что картина, миллион раз виденная на фотографиях, в реальной жизни настолько грандиознее. Просто до слез. Лучшая площадь в мире? О да, и с большим отрывом.

Позже в магазине, где продавался сыр из большевицкого трудового пота, случился переполох. Ко мне подошел человек с ручкой и листком, чтобы взять автограф, но не успел он рта раскрыть, как мой бык заломил ему руку. Он исследовал ручку и бумагу, и лишь выяснив, что они безопасны, позволил человеку продолжить начатое. И тот продолжил, ничуть не смутившись.

Существенная часть центра Москвы напоминает Лондон. Так и видишь, как эти города слились в объятии перед тем, как все перевернулось с ног на голову в 1917 году; та же архитектура, тот же исторический дух, тот же подход к торговле и те же безумные шестизначные цены в ресторанах. Еще никогда я не чувствовал себя дома так далеко от него.

Более того, как и в Лондоне, Мадонна не нашел никакой борьбы, а я так и не обмакнул перепелиное яйцо в украинскую девчонку. Мы хорошо провели время в городе, который был очень мил — но лишь на первый взгляд.

Ничто не указывало на то, что ты оказался на Диком Западе XXI века. Даже караульный у мавзолея курил сигарету с таким видом, что ему без разницы, учую ли я там «травку». Но тот любитель автографов продемонстрировал своим поведением врожденный трепет перед грубой силой и властью. Человек, у которого больше денег, мускулов или связей, не обязан ничего объяснять. За просьбу об автографе можно заплатить вывихом. За превышение скорости — взяткой на месте. Легкие понты помогут получить лучший в городе стол.

Мы видели это и по дороге обратно в аэропорт. Нам придали полицейский эскорт. Под полицейские мигалки мы прорвались на особую полосу, которая в Англии зарезервирована для автобусов, а в Москве — для богатых и власть имущих. Когда более медленные машины убрались с нашей дороги, мы въехали прямо в зал ожидания VIP с лицами, горящими то ли краской стыда, то ли возбужденным румянцем.

А потом мы поблагодарили своего быка за разборки с любителями автографов, нежно простились с Maybach и оказались на самолете, в железных объятиях реальной демократии. В эконом-классе.

Уж лучше, как у них.

Я помешан на космосе. Фотографии газовых облаков для меня то же, что снимки отдаленных пляжей в брошюрах турагентств. Приглашение прилететь и все увидеть своими глазами.

Тридцать лет назад стартовал космический корабль Voyager. Его миссией было отправиться подальше от Земли в открытый космос и там передавать песни китов, послания от Джимми Картера и координаты Земли в надежде, что какая-нибудь инопланетная цивилизация заглянет к нам на чай с печеньем.

Эти маленькие автоматические корабли знают свое дело. Voyager 1 сейчас находится уже в 9,6 миллиарда миль от Солнца, продвигаясь на скорости более 38000 миль в час по пограничной области между нашей Солнечной системой и межзвездным пространством. Voyager 2 уже за пределами орбиты Плутона и прокладывает себе путь сквозь мириады крошечных ледяных астероидов, притянутых солнечной гравитацией. Все это настолько замечательно, что слов не хватает — мы послали письмо в бутылке куда-то туда, и теперь остается только ждать, пока мистер Спок [426] Мистер Спок — герой фантастических сериалов и фильмов «Звездный путь» (Star Trek). приземлится в Гайд-парке.

Но, к несчастью, эти корабли Voyager очень сильно подрывают все предприятие космических путешествий. Смотрите, когда они доберутся до ближайшей планетной системы, где теоретически возможно обнаружить жизнь, Джимми Картер уже умрет, да и киты вымрут, Солнце погаснет, Земля будет поглощена образовавшейся на этом месте черной дырой размером с грейпфрут, и все, кто заскочит к нам на сэндвичи с огурцом, очень расстроятся, проделав это путешествие понапрасну.

Более того, программа Voyager наглядно демонстрирует, что нам не дано рыскать по космосу в поисках иной жизни и цивилизации, потому что это слишком далеко. Подумайте об этом. Если мы посадили бы на Voyager 20-летнего человека, теперь ему было бы 50, а он все еще оставался бы в пределах нашей Солнечной системы. К тому времени, как он достиг бы наших ближайших соседей, ему было бы около шести тысяч миллионов миллиардов лет. Другими словами, он был бы давно мертв.

Так что же, сдаться? Просто сказать: «Ладно, Земля достаточно просторна для нас и, вообще-то, довольно уютна. Так построим на мысе Канаверал [427] Мыс Канаверал — место, где расположены космодромы США. торговый центр, превратим Байконур в музей и встретимся в пабе в ближайшую субботу»?

Нет. Разве вы не хотите попасть на границу ударной волны? [428] Граница ударной волны — область пространства, где скорость «солнечного ветра» уменьшается; грубо говоря, пограничная область Солнечной системы с внешним пространством. Это гораздо лучше поездки в парк Alton Towers. [429] Alton Towers — тематический парк развлечений в Англии; главная достопримечательность — американские горки разных видов. Там заканчивается влияние Солнца, скорость «солнечного ветра» падает с 1,5 миллиона миль в час до нуля, и нос корабля нашей Солнечной системы прокладывает себе путь по волнам межзвездного газа. Хотите знать, как это выглядит? Какие там звуки? Какое ощущение испытывает человек, стоя на краю Солнечной системы, несущейся сквозь пространство со скоростью десятков тысяч миль в час? Я хочу испытать это. И я не думаю, что мы должны отказываться от своей мечты по столь тривиальной причине, как законы физики. Как в XVI веке люди строили корабли, стремясь узнать, что находится по ту сторону океана, так и нам нужно развивать технологию, способную обойти проблему малой скорости космических ракет. Нельзя сворачивать программу космических исследований лишь из-за того, что мы можем перемещаться со скоростью не больше 38000 миль в час. Нужно найти способ опровергнуть Эйнштейна. Нам следует избавиться от привычных представлений об ограничении скорости, от навязчивого стремления избегать риска и построить машину, способную унести нас в космос со сверхсветовой скоростью.

Мы изучили свою планету. Мы облазили ее сверху (ну, по крайней мере я там был) донизу. Мы забрались на высочайшие горы, обошли суровейшие пустыни и погрузились в океанские глубины. Пора двигаться дальше. То есть выше.

Здесь следует объяснить, что я помешан на космосе. Фотографии газовых облаков для меня как снимки отдаленных пляжей в брошюрах турагентств. Приглашение прилететь и все увидеть своими глазами. Когда я лежу на тропическом пляже в ясную ночь, у меня встают волосы дыбом при мысли о бесконечности, от идеи, что где-то там, далеко, есть другой Джереми Кларксон. Лежит себе на тропическом пляже на планете, очень похожей на Землю, и думает в это же время ровно то же самое.