Марк Далет - Орбинавты

Король и королева в сопровождении своих свит первыми выехали из Алькасара во главе длинного ряда рыцарей. Дон Фернандо был намерен лично руководить осадой Гранады. Поднимая облака пыли, громыхали закованные в железо лошади. Сверкала на солнце броня рыцарей и их коней, на шлемах всадников живописно выглядели ленты, разукрашенные в геральдические цвета. Было интересно разглядывать нарисованные на щитах и попонах фамильные гербы.

— Рядом с королевой ее сын, принц Хуан, — объяснила Матильда, — и три дочери: инфанты Хуана, Каталина и Мария. Они направляются в Алькала́ Ла Реаль, крепость графа Тендильи, которая расположена на пути в долину Гранады. Оттуда королева будет руководить поставками для армии.

Когда мимо нас двигался кортеж придворных, священников и высокопоставленных мирян, Матильда указывала на ту или иную разодетую даму, называя ее имя. За придворными последовали войска. Энрике, удивляя меня своей осведомленностью в геральдике, называл имена проезжающих мимо военачальников короля: граф Тендилья; граф Сифуэнтес; герой Малаги, дон Алонсо Агиляр; дон Родриго Понсе де Леон и так далее и так далее…

— Видишь красные кресты на щитах? Это рыцари ордена Калатравы, — пояснял кузен. — А это магистр ордена Алькантара, дон Хуан де Сунига со своими воинами. За ними — арагонские рыцари ордена Монтесы.

Грохот и шум стояли неимоверные: ревели трубы, заходящаяся в восторге толпа напирала со всех сторон. Повсюду развевались штандарты и хоругви. Время от времени кто-нибудь затягивал: «Сантьяго де Компостела! Сантьяго Матаморос! [14] Имеется в виду святой апостол Иаков (Сантьяго, святой Яго), считающийся покровителем Испании. В кафедральном соборе города Сантьяго-де-Компостела, согласно поверью, похоронены его мощи. «Сантьяго Матаморос!» («Сантьяго — истребитель мавров!») — боевой клич испанцев во времена Реконкисты. », и этот клич тут же подхватывали тысячи глоток. Матильда оробела и прижалась ко мне, одновременно держа за руку Энрике. Хуана мы уже потеряли в толпе.

Мимо нас проходили копейщики и арбалетчики, швейцарские наемники и солдаты ополчений. Казалось, войску не будет конца. Но оно все же кончилось, взяв курс на мой родной город. Последними провезли артиллерийские орудия — их количество тоже было впечатляющим — и повозки маркитантов с провиантом и снаряжением. Толпа постепенно начала редеть. К этому времени я уже потерял из виду своих родственников, но не стал их искать. Мне хотелось побыть в одиночестве.

Я устал от тесноты и толкучки, от немытых тел христиан (дед был прав, говоря о том, что они еще не научились достаточно часто предаваться омовению), от пыли, жары и шума, от запаха испражнений, оставленных лошадьми там, где они проходили, а более всего — от криков «Смерть маврам!».

Если у меня будет сын, я не назову его Яго.

Мне не хотелось спешить с возвращением, и я брел по улочкам города, постепенно удаляясь от наиболее населенной его части. «Что бы я сделал, если бы был орбинавтом? — спрашивал я себя. — Как бы предотвратил осаду Гранады? Представил бы себе, что король Арагона и королева Кастилии вообще не появились на свет? Но это глупо, на их месте были бы другие. Может быть, я отсрочил бы конец Реконкисты, но вряд ли сумел бы его отменить. Для того, чтобы на самом деле прекратить насилие и войны, пришлось бы заново придумать всю человеческую историю. Может быть, надо было бы начать с Адама? Представить себе, что он так и не узнал Евы? Или, лучше, что не поддался на уговоры змия?»

Я прошел мимо одинокой ветряной мельницы. Домов поблизости уже не было, только холмы, покрытые невысокими цитрусовыми садами и масличными рощами. Вдали можно было различить несколько арок моста через Гвадалквивир, городские строения и над ними гордые очертания Соборной мечети. Высоко в небе парил орел.

Сейчас мне было легче вообразить себя волшебником совсем иного сорта, нежели орбинавты. Этаким всесильным сказочным чародеем, способным разметать все полчища христиан, направляющихся к Гранаде. Хотя, напомнил я себе, дед не велит убивать. Даже в мыслях. Да мне, по правде говоря, и самому неприятно такое представлять. Воткнуть заточенное железо в трепещущую плоть, отнять жизнь — нет, это определенно не для меня! Но, если бы я сейчас увидел умирающего от ран католического рыцаря, я бы равнодушно прошел мимо, не пошевелив и пальцем ради того, чтобы ему помочь. Насчет обязанности спасать своих врагов от гибели дед ничего не говорил. Пускай отправляются в тартарары и на меня не рассчитывают…

И тут я увидел умирающего от ран католического рыцаря!

Я даже не сразу понял это. Сначала мои мысли прервало зрелище кота, отдаленно напоминающего Саладина. Кот внимательно изучал обнаженную голову лежащего навзничь человека в доспехах, не осмеливаясь приблизиться.

Когда до меня дошло, что именно я вижу, я остановился как вкопанный, не зная, во что верить: что все это мне снится или что мои мысли способны с такой скоростью воплотиться в действительность. Уж не проявился ли во мне таким образом скрытый талант орбинавта? В таком случае впредь мне придется с величайшей осмотрительностью выбирать, о чем думать.

Шлем рыцаря валялся в траве. Меча в ножнах не было, на поясе торчал крюк для небольшого кулачного щита, но щит тоже отсутствовал. Я подошел поближе, и кот бросился в кусты. На голове пострадавшего зияла рана. Видимо, его сильно ударили чем-то тяжелым и ограбили. Темно-русые волосы, правильные черты лица. Молодой рыцарь был без сознания, но дышал. Не будучи лекарем, я не имел ни малейшего представления о его шансах выжить в таком состоянии. Что-то подсказывало мне, что если его здесь оставить, то шансов скоро не останется никаких.

Я оглянулся в поисках его коня, но не увидел ничего, кроме ветряной мельницы, мимо которой прошел минут десять назад. Пришлось тащиться туда и долго втолковывать устрашающего вида мельнику, для чего мне понадобилась его помощь. Тот потребовал за свои труды оплату. Получив двойной золотой, мельник стал покладистей и согласился помочь.

Мы с мельником доехали на его скрипучей телеге, запряженной старым мулом, до места, где лежал пострадавший. Пришлось повозиться: из-за доспеха, который доходил ему до локтей и колен, рыцарь оказался очень тяжелым. Наконец мы уложили его поверх мешков с мукой, не забыв подобрать шлем, и зашагали рядом с телегой.

— Воистину, вы добрый самаритянин, сеньор, — сказал по дороге мельник, отгоняя мух от мула. — Спасти жизнь человека — дело богоугодное. По всему видать, этот идальго собирался участвовать в походе на Гранаду, да пал жертвой лихих людей. Смекаю я, что он ехал один, а разбойникам только этого и надо…