Андрей Шляхов - Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова

— Еще один подобный совет, Виктор Георгиевич, и я сделаю выводы! — посуровела Елена Сергеевна.

— Я пошутил! — поспешил заявить Бондарь.,

— Карту вызова со смертью утром обязательно показывайте мне, — попросил Федулаев. — Не сдавайте, а подходите с картой в руках, чтобы мы вместе могли прочесть ее и, если потребуется, внести уточнения. А то к вашему следующему выходу карта уже окажется на Центре, если не в прокуратуре…

— Шестьдесят два – двенадцать – вызов! Двенадцатая бригада – вызов! — прогремели динамики.

Бондарь и Сорокин поднялись и вышли.

Федулаев бросил взгляд на часы, висевшие над дверью.

— Теперь перейдем к самой проблематичной для нас с вами смерти, если, конечно, вы не восьмая бригада и не взяли больного с улицы – смерти в автомобиле. Здесь решение руководства всегда бывает таким: «недооценка тяжести состояния, вкупе с отсутствием адекватной терапии, привела в процессе транспортировки к резкому ухудшению состояния больного, повлекшему за собой его смерть». Хорошего в этом мало. Можно, конечно, попытаться сдать труп под видом клинической смерти в ближайшую больницу, — Федулаев на ходу опасливо покосился на заведующую, но та никак не отреагировала на его слова. — Иногда это удается, тем более что реанимации отписаться легче.

В противном случае вам надо ехать в ближайшее отделение милиции и уже оттуда сообщить о смерти больного диспетчеру направления и в службу трупоперевозки. Разумеется, не забудьте сообщить об этом дежурному по отделению милиции. Тело из машины не выгружаете и ждете «труповозов». В карте вызова не забудьте аргументировать ваше решение о самостоятельной госпитализации, причем учтите, что как бы не обстояло дело, состояние больного в момент начала госпитализации должно быть не хуже чем средней тяжести. Ни в коем случае не тяжелой!

— Позвольте мне добавить! — Чугункин дисциплиннированно поднял руку.

— Пожалуйста, Кирилл Евгеньевич, — разрешил Федулаев.

Чугункин встал. Федулаев остановился у окна и обернулся к аудитории.

— Коллеги! Не забывайте о том, что на трупе должны остаться следы проведенных вами реанимационных мероприятий! Иначе патологоанатом на секции даст заключение о том, что реанимация не проводилась и вы получите по ушам за неоказание медицинской помощи и фальсификацию карты вызова. Со всеми вытекающими последствиями, вплоть до судимости! У меня все.

Сев на место, Чугункин переглянулся с Федулаевым. «Я же понимаю, что как старший врач ты не все можешь озвучить», читалось в его глазах.

— В случае смерти после вас вы должны иметь веские и всесторонне аргументированные основания для оставления больного на месте, — три шага, поворот, три шага, поворот. — Отказ больного от госпитализации еще ни о чем не говорит. Причем не забывайте, что в случае этого самого отказа больной в момент осмотра должен быть полностью контактен! Не бойтесь вызвать на себя «спецов» и не забывайте про актив на «ноль три» через два часа с отзвоном старшему врачу оперативного отдела. В карте вызова проведенное лечение должно быть расписано в строгом соответствии стандартам.

Федулаев остановился и заглянул в свою шпаргалку.

— Напомню, что в стационарах смерти до суток с момента госпитализации считаются «скоропомощными» и рассматриваются совместно обеими сторонами. Поэтому если вы привезли тяжелого больного, то не забудьте подробно и четко указать в сопроводительном листе проведенную терапию. И не забывайте в обязательном порядке получить в карту подпись врача, принявшего у вас больного. Врача! — Федулаев повысил голос. — А не медсестры, как зачастую бывает.

Слушатели заулыбались.

— И в заключение остановлюсь на нюансах. Случается так, что родственники умершего, никак не могущие поверить в его смерть, требуют у бригады, прибывшей на констатацию, провести реанимацию. Порой приходится идти им навстречу и проводить имитацию реанимационных мероприятий с последующим указанием в карте вызова, что эта самая имитация проведена по медико-социальным показаниям во избежание возникновения конфликта на вызове. Но! — Федулаев снова повысил голос. — И-ми-та-ци-ю! Никаких инъекций в мертвое тело делать нельзя, иначе вы можете получить крупные неприятности!

— Четырнадцатая бригада – падение с высоты! — известили динамики.

Комнату покинули Чугункин и Малышков.

— Если вы приехали на «труп на улице», то обязательно должны дождаться милицию, причем оставляете им не бланк констатации смерти, а сопроводительный лист, в котором обязательно, во избежание обвинений в мародерстве, подробно перечисляете личные вещи умершего, часы, мобильный телефон, указываете сумму денег и документы, которые он имел при себе.

Федулаев, словно спохватившись, что долго стоит на одном месте, снова продолжил вышагивать по комнате.

«Как журавль», — подумал Данилов.

— Непременно узнайте фамилию милиционера, который будет охранять тело, запишите ее в карте вызова и не забудьте позвонить в трупоперевозку. Это ваша обязанность, не милицейская.

— Недавно был случай на шестьдесят четвертой подстанции, — вспомнила Елена Сергеевна. — Один из врачей забыл позвонить в трупоперевозку, и труп двенадцать – представляете себе – двенадцать часов пролежал на улице! Был огромный скандал. ГУВД прислало грозную бумагу на имя Целышевского, оттуда ее спустили на Станцию… Знатная была нервотрепка! И доктору, и мне, и Борису Ефимовичу досталось на орехи.

— А что было доктору? — поинтересовалась Вера.

— Его уволили за халатное отношение к своим обязанностям, — ответила Елена Сергеевна. — А доктор был хороший, знающий, опытный. Мы его ценили. Но, как говорится – и на старуху бывает проруха. Закрутился и забыл. У вас все, Юрий Романович?

— Почти, Елена Сергеевна, — ответил Федулаев. — Для того чтобы не выглядеть посмешищем для патологоанатомов, в бланке констатации смерти в графе «основание доставки в морг», указывайте, пожалуйста, либо «сохранение», либо «вскрытие» и ничего больше. А то порой такое приходится читать… От «бальзамирования с последующим захоронением» до «смерти на улице». Вот теперь у меня все.

— Шестьдесят два – тринадцать – вызов! Тринадцатая бригада – вызов! — словно дожидаясь окончания конференции, прозвучал голос Лены Котик.

Фельдшер Кокс с показной торопливостью направился к выходу. Позавчера ему попало от заведующей за несерьезное отношение к работе и чересчур самоуверенное поведение на вызовах – симптомы стенокардии Владик всегда трактовал как проявление остеохондроза грудного отдела позвоночника…

Запах, приторный, удушливый, обволакивающий, они почувствовали еще при входе в подъезд.