Андрей Шляхов - Доктор Данилов в дурдоме или Страшная история со счастливым концом

— Вот видите, дорогой мой человек, нет у вас никакой опухоли в голове! — прокомментировал профессор. — Ультразвук не нашел никакой патологии.

Данилов поразился дисциплинированности студентов (или то были ординаторы?). За все время никто из них не обернулся, не произнес ни слова, не переглянулся с другими. Стояли, наблюдали, только изредка с ноги на ногу переминались. Уж не иностранцы ли?

— Давайте психический статус, — велел профессор.

Психический статус – это детальное и в то же время емкое описание состояния личности пациента и его психических процессов. Так сказать – психиатрическая визитная карточка.

— Все виды ориентировки полностью сохранены. Контакту доступен, на вопросы отвечает по существу, но не всегда улавливает суть вопроса. Память ослаблена – даты важнейших событий своей жизни вспоминает с трудом. Тревожен, временами суетлив, легко раздражается. На лице выражение рассеянности и печали. Фон настроения снижен, предъявляет много жалоб, в основном на ком в горле, мешающий глотать, страх, головокружение, постоянное внутреннее напряжение, угнетенное настроение, слабость, быструю утомляемость. Периодически возникают суицидальные мысли. Суждения примитивны, ограничены, логическое мышление в целом последовательно. Память заметно снижена…

Убаюканный монотонной речью, Данилов сам не заметил, как заснул. Проснулся он от мягкого, можно сказать – ласкового, прикосновения к плечу.

— Данилов Владимир Александрович, наш коллега, поступил по «скорой»…

Участковый врач (в последнее время, как однажды пожаловалась мать, они менялись чуть ли не еженедельно) оказался человеком понятливым и проникнутым духом корпоративной солидарности.

— Что я, не понимаю, что ли? — сказал он, выкладывая на кухонный стол тощую прошитую пачечку больничных листов. — Тем более – вы врач.

— Спасибо. — Данилов положил на угол стола две голубенькие тысячные купюры.

— Уберите, — потребовал врач. — Можно подумать…

Что именно можно подумать, он объяснять не стал – и так ясно. Заглянул в даниловский паспорт, переспросил место работы и выписал больничный на пять дней.

— Отметьте, что работа по совместительству, — вовремя вспомнил Данилов. — И еще, пожалуйста, выпишите справку в ординатуру.

— На кого учитесь? — поинтересовался участковый.

— На патологоанатома.

— Милое дело. — Участковый расплылся в улыбке. — Вам можно позавидовать. Тишь, гладь и божья благодать.

— По-разному бывает, — усмехнулся Данилов, вспомнив свои приключения. — Но в целом, конечно, поспокойнее.

Врач выписал справку, убрал бланки и ручку в свою объемистую сумку и многозначительно сказал:

— Вот и все, на сегодня я закончил работать.

— Тогда не торопитесь, — посоветовал Данилов, — давайте перекусим тем, что в холодильнике есть…

— Это можно. Только вы особо не старайтесь, — предупредил врач, похлопывая себя по выпирающему животу, — я много не ем. Бутербродик, ну, максимум – два. Странно – работа далеко не сидячая, а похудеть все никак не получается.

Выговор у него был не московский, с напором на «о».

— Вы сами откуда? — поинтересовался Данилов, расставляя по столу тарелки.

— Из Костромы, — ответил врач и добавил: – Там тоже по участку бегал. Только за другие деньги.

— Может, познакомимся для начала? — Данилов сел и через стол протянул участковому руку. — Я, как уже известно, Владимир.

— А я – Виктор.

— Ну, со знакомством… — Данилов наполнил рюмки.

С гостем было хорошо – немного отступала тоска и не лезли в голову дурные мысли. Вдобавок Виктор оказался очень приятным неназойливым собеседником, из тех, с кем можно и поговорить, и помолчать. И слушал он очень хорошо, уютно, как-то по-деревенски, подпирая щеку рукой.

Немного поспорили о московской жизни. Гость утверждал, что при всех своих недостатках она все равно лучше жизни в провинции, хозяин же упорно в этом сомневался. Наконец порешили на том, что жизнь везде одинакова и качество ее зависит не от места, а от людей, которые тебя окружают.

— Поликлиника – это просто филиал гестапо, — пожаловался Виктор, к этому времени уже превратившийся в Витю. — Работаешь, как Штирлиц. Шаг влево, шаг вправо – все сразу же становится известно начальству…

— А начальство-то как, ничего?

— Ничего хорошего. Главврач, может, и не очень вредный мужик, но он в дела не вникает. Всем заправляют два зама – по лечебной части и по экспертизе. Одна другой лучше… И проверки каждую неделю.

— А ты говоришь…

— Но зато – зарплата в четыре раза больше и приработок в основном денежный, а не пирожками и домашним самогоном – Витя взглянул на наручные часы и поднялся. — Спасибо тебе, Вова, за гостеприимство, но мне пора. Вот, держи визитку…

Из бокового кармана сумки он достал «визитку» – прямоугольничек обычной бумаги с номером телефона, напечатанным явно на принтере.

— По поводу больничного всегда делай официальный вызов через регистратуру, — предупредил он. — Иначе будут проблемы.

— А сколько я могу… болеть? — уточнил Данилов.

— Месяц – спокойно, — заверил Витя. — Если печень, конечно, выдержит…

Ушел хороший человек – и депрессия сразу же подняла голову. Данилов пошел в комнату, лег на диван и попытался заснуть. Поначалу сна не было, а когда он собрался было прийти, на кухне зазвонил оставленный там мобильный. Конечно, можно было бы и не вставать, но процентов на девяносто девять звонила Елена. Не возьмешь трубку – испугается и примчится с проверкой. Лучше уж ответить. Данилов вздохнул, выругался про себя и потопал на кухню.

— Как ты? — В голосе Елены чувствовалась некоторая напряженность.

— Все нормально, — пробубнил Данилов. — Взял больничный, чтобы слегка прийти в себя. Готовлюсь ко сну.

— Может, мне приехать? — предложила Елена. — К тебе или за тобой?

— Не надо, Лен, — попросил Данилов. — Мне надо побыть одному. Так я, по крайней мере, никого ничем не обижу.

— Да при чем тут это…

— При том. — Данилов слегка повысил голос и почувствовал, как сразу же заломило затылок. — Я не в настроении кого-либо видеть. Даже тебя. Пойми меня правильно и не настаивай.

— Позвоню утром, — сказала Елена и отключилась.

— Утро вечера мудренее, — подтвердил Данилов, выключая телефон.

День прошел, осталось четыре. Если не хватит – можно будет без проблем продлить больничный, но вообще-то хватит. Должно хватить, поскольку иначе не хватит денег на беззаботную депрессивную жизнь. Беззаботную… Врагам бы нашим такую беззаботную жизнь, вот бы уж они взвыли…

Следующий день прошел в каком-то полусне. Проснулся, походил по пустой квартире, вспоминая, как совсем недавно здесь жила мама, постоял на балконе, выпил кофе, потом водки, пожевал полузасохший кусок сыра, который вчера забыл убрать в холодильник, хотел было умыться, но передумал. Включил мобильный и позвонил Елене. Сказал в трубку что-то успокаивающее, снова выключил телефон и решил немного поспать… После нескольких чередований сна и бодрствования окончательно запутался во времени, несмотря на исправно работающие часы. Мать любила, чтобы часов в квартире было много, чтобы поднял голову и сразу же увидел, который час.