Герман Садулаев - Шалинский рейд: роман

Через час я обходил школу, смотрел, как устроили огневые точки в окнах. Я уже взбирался на крышу по боковой лестнице, обычно закрытой, когда меня нашел запыхавшийся Арчи, которого я оставил в штабном – директорском – кабинете.

– Лечи пришел, тебя зовет.

Спустившись, я нашел в своем штабе Лечи с четырьмя головорезами. Их штаны были заправлены в носки. Так одевались только ваххабиты. Дядя по-родственному обнял меня.

– Как дела, Тамерлан? Что, освоился в директорском кресле? Ты, кажется, в этой школе учился? Признайся, часто тебя сюда вызывали отодрать за плохое поведение?

Лечи шутил. Головорезы даже не улыбались. Пришло время намаза, они достали походные коврики и начали молиться.

– Было дело. Только, когда я учился, директорский кабинет был на втором этаже, рядом с завучем. Но я, конечно, хотел сам стать директором школы. Вот, сбылась мечта идиота.

– Пойдем на улицу, не будем мешать.

Мы вышли. Январь, на улице было холодно. Деревья в школьном дворе стояли голые, с поднятыми ветвями. Снега на земле не было. Температура что-то около двухчетырех градусов выше нуля, вода в лужах не замерзала. Я тут только понял, что в самом здании школы гораздо теплее. Не иначе мой вездесущий начштаба организовал работу котельной, не дожидаясь, пока его глупый комбат об этом вспомнит.

– Лечи, что ты вообще… думаешь?

– Пока все идет по плану.

– У нас есть план?

– Я знаю ненамного больше, чем ты. Надолго не устраи вайся. Два-три дня, и мы уходим.

– Куда уходим? В горы? Или в Грозный?

– В горы. Или в Грозный. Нам сообщат.

– Понятно. Хороший план.

– Халид надеется на Европу.

– Халид? Раньше ты называл Масхадова его первым именем, Аслан.

– Привык. Мы долго не виделись. И ты привыкай.

– Ага. Масхадов – Халид, я – амир батальона. А штаб – шура, если по-новому? Или меджлис? Я в арабском не очень силен, ты же знаешь.

– Со мной ты можешь ерничать, сколько твоей душе угодно. А при других придержи язык, племянничек.

– Раньше ты сам не держал язык за зубами. За это тебя шариатчики поперли со всех должностей, помнишь?

– Я помню. Но сейчас мы вместе. У нас нет другого выхода. И у них тоже.

Мы прошлись по двору школы, по стадиону. Помолчали. Лечи посмотрел на небо.

– Тучи собираются. Снег, наверное, пойдет.

– Лечи, так что ты там говорил про Европу?

– На днях в Евросоюзе какое-то сборище. Совет Безопасности или что-то такое. Нам нужно показать, что мы – реальная власть в Ичкерии, что мы можем контролировать территорию, все основные населенные пункты, хотя бы дня два или три. Что с нами можно разговаривать как с государством. Халид надеется, что тогда они примут жесткую резолюцию по Чечне. Вынудят Россию прекратить боевые действия и начать переговоры.

Это звучало очень обнадеживающе. Мы еще не знали, что 9 января неизвестные похитили Кеннета Кларка, активиста международной миссии «Врачи без границ». Во всяком случае, я не знал. А может, и не в Кларке дело. Может, если бы даже с ним было все в порядке, это ничего бы не изменило. Россия перестала не только слушаться Запада, она перестала его даже слушать. Но мы еще надеялись. Мы должны были на что-то надеяться.

– Значит, заграница нам поможет? – бодро спросил я.

– Надо продержаться совсем немного.

– Это хорошо. Потому что много мы не продержимся, Лечи. Голой жопой против танков и самолетов много не навоюешь.

Лечи скривился.

– Кончай, Тамерлан! Будем считать, что политинформация закончена. Я к тебе по делу пришел.

– Это плохо.

– Скоро начинается митинг на центральной площади. Ты должен выделить сотню бойцов для охраны митинга.

– У меня всего 67. Считая себя, хозяйственного начальника штаба и блаженного паренька, который состоит при штабе связным.

– Ты же принял пополнение?

– Вместе с пополнением – 67. Из них человек двадцать пошли по домам.

– По домам?! У тебя в батальоне вообще есть дисциплина? Тебя не слушаются? Я оставлю тебе своих парней, чтобы они навели порядок.

– Не надо мне твоих башибузуков, Лечи! Я сам ребятам разрешил сходить на часок до дома, чего им всем сидеть в школе?

– Собирай всех и никаких больше хождений! Пятьдесят бойцов – на охрану митинга!

– Тридцать.

– Тамерлан, ты и так не участвуешь в блокировании комендатуры! Имей совесть!

– Тридцать пять. Оставь мне хоть что-то из батальона здесь, под рукой. На случай прорыва федералов. Не мешай всех моих бойцов с гражданскими на митинге, потом мне никого вообще не собрать будет.

– Хорошо, будь по-твоему. Через двадцать минут пусть выходят на площадь и группируются с западной стороны.

Лечи ушел из школы, забрав трех из своих сопровождающих. Оставил одного. Для связи. И, наверное, чтобы присматривал за мной и моим батальоном. Я снова созвал совещание в штабе.

– Все увольнительные отменяются. 17 человек из роты Юнуса и 18 человек из роты Мовлади – на западную сторону площади, охранять митинг. Старший – Юнус. Остальные здесь, в школе, со мной.

– Можно я тоже пойду на митинг?

Это сказал Арчи.

– Дениев, ты же прячешься от родственников?

– Меня не узнают.

Арчи достал из кармана черную вязаную шапку с прорезями для глаз и натянул на голову. Командиры покатились от хохота. Арчи стал похож на героя какойто голливудской комедии про неудачливых грабителей банков.

– Мне надо там быть…

– Ладно, Дениев тоже на площадь, будет держать связь с КП батальона. Рациями без особой надобности не пользоваться – все частоты могут прослушиваться федералами. Как поняли? Прием?

– Поняли тебя, Тамерлан.

– Исполняйте.

О том, что происходило в эти часы в комендатуре, она же ВОВД, я тогда, конечно, не знал. Я и теперь не знаю. Я пытался понять, уже несколько лет спустя, просматривая все публикации, которые нашел, воспоминания федералов и статьи аналитиков. Многое не стыкуется. Как всегда, много неправды.

Основной источник – статья в военной прессе, перепечатанная многими изданиями, в которой события излагаются со слов офицера «миссии связи» ФСБ, который находился в те дни в комендатуре. Фамилия офицера «по понятным причинам» не указывается.

7 января группа пожелавшего остаться неизвестным офицера прибыла в Шали. Как раз тогда стало известно о сосредоточении боевиков на трубном заводе. Комендантская рота на трех БМП-2 выдвинулась на завод. По словам офицера – или журналиста, который готовил материал, – боевики были выбиты с базы. Потери федералов составили одно БМП с экипажем.

Насколько мне известно, ниоткуда они боевиков не выбили. Попали в засаду и, понеся потери, вернулись в Шали.

Бой на трубном заводе. Я должен рассказать об этом бое подробнее. Бой на трубном заводе был прологом к нашей операции, к рейду на Шали. И в нем ключ к пониманию.