Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

— Мать правду тебе сказала! — встрял Хасан.

— Ты как со мною говоришь? Кто дал тебе право называть меня бандершей? — возмутилась Катя.

— Ой, уморила! Весь город и зоны так называют, а мне рот говном заткнуть хочешь? Я трепло? Ты послушай, что о тебе вокруг базарят? Чего на меня наезжаешь? Иль ботаешь, что все брешут? Тебя только Яшка Косой не тянул, потому что кастрат, все другие протоптали вдоль и поперек. Я на зоне про тебя такое слышал, уши в трубку сворачивались. А теперь в Снегурочку рисуешься, Му-му из меня слепить хочешь? Не выйдет! Сколько я на зоне канал, ты ни разу подсос не прислала, даже на курево зажала, тоже мне мать. Вся в рыжухе, как Новогодняя елочка в игрушках, а я с голоду подыхал в зоне! А ты и не вспомнила про меня!

— Но ты не просил! — ответила резко.

— Я еще должен был на коленки упасть перед тобой? Иль не доперло, что зона не курорт? Сама жировала с хахалями, а я хоть уройся, старая плесень! Тебе ни ноги, душу отрезало поездом!

— У тебя есть отец! Он ничего не говорил…

— Тогда я просил денег, но ты не дала! — напомнил Хасан.

— Чего теперь от меня хотите? Зачем пришли? — сжала баба вспотевшие ладони.

— Как погляжу, дышишь ты кучеряво. Я тоже так хочу. И вы, две старые мартышки, тряхните свои заначки. Купите мне дом и все, что к нему положено. Еще колеса! Слышь, пахан, шевели рогами, чтоб через неделю импортулю изобразил. Иначе вытряхну тебя из «Ауди» и сам на ней мотаться стану.

— Между прочим, Михаил работает и себя обеспечивает. А ты что думаешь дальше делать?

— Братан лопух! Он дышит как придурок. А мне от зоны отдохнуть надо. Не гони в шею. Я еще у тебя куска хлеба не съел, ты уже за жабры схватить норовишь! Не обломится! Я не из сопливых. Свое из тебя выдавлю. И не только из тебя, — глянул на Хасана, тот заерзал, в мягком кресле жестко стало.

— А если давить нечего?

— Ты мне не пой про свою нужду. Я не лох и не слепой. Выкину из твоего гнездышка в стардом, сам здесь окопаюсь.

— А Миша? Он твой брат! — напомнила Катя.

— Он чем мне помог? Ни одного перевода не послал. Такой же жлоб, как ты!

— Иль тебе отцовского дома мало? Почему там жить не хочешь? Ведь ты вырос в нем!

— Кому он нужен, развалюха? Стукни кулаком, весь посыпется. Полы погнили, крыша протекает, окна покосились, всюду щели и сквозняк! И ты меня хочешь приморозить в нем?

— Приложи руки, отремонтируй!

— Вот и я ему предложил! Так слушать не стал! Подай нынче готовые хоромы. Сам пальцем шевелить не хочет. Но и мы с тобой не двухжильные! Кто нам помогал? Сами зарабатывали, крутились, а этот на все готовое рот разинул, — пожаловался Хасан.

— Я свое требую!

— Эта квартира не твоя. Я ее получила!

— Захлопнись, бандерша, когда тебя отсюда выгребу, мне твои соседи в благодарность не только руки, жопу вылижут. А впрочем, о чем базар! Давай выметайся в дом к отцу и закроем разборку. Больше ничего не сдерну. Хватит вам беситься. Дышите вместе хоть под старость. Вот грохнет со смеху город, что старая бандерша снова замуж вышла!

— Аслан, остановись! Мы еще с матерью не говорили, ничего не решили, а ты уже переезд предлагаешь. Куда так спешишь, будто тебе в сраку раскаленный лом всадили! Хватит нам диктовать! — прикрикнул Хасан на сына.

— Вот что, Аслан! Коли так разговор пошел, ни хрена ты не получишь. Мы с отцом не сажали тебя в тюрьму, и нашей вины нет, что там оказался. Сел по своей дури! Но вместо того, чтоб что-то понять, ты на зоне вовсе озверел и потерял все человечье. Не мы тебе, ты обязан нам помогать и содержать обоих.

— Щас! — осклабился Аслан и показал обоим по локоть.

— Вон отсюда, отморозок! — встала Катя.

— А я у себя! Кому не по кайфу мое общество, пусть выметается!

— Ну ты меня достал! — встал Хасан и велел Аслану встать, вломил ему кулаком в солнышко, потом под подбородок. Аслан не ожидал. Он отлетел от стола к стене, ударился спиной и, потеряв сознание, затих на полу.

— Прости, Каражан, я и не знал, с чем он сюда пришел. Прости, что не сумел воспитать. В кого такой псих удался, не знаю, — расстроился человек.

— Успокойся! Куда деваться, он наш сын…

— Нет, он придурок и я не хочу его знать.

— Хасан, он не проживет сам. Снова попадет в банду, потом на зону, там и кончится из-за дурного нрава. Его уже не переделать, поздно, жить с ним под одной крышей тоже нельзя. Он не управляем…

— Куда там жить? Ты представляешь, еще вчера грозил урыть меня! — признался человек.

— За что? — удивилась Катя.

— Потребовал ключи от машины, захотел по городу прокатиться. А уже выпил. Я, конечно, отказал ему, уговаривал отдохнуть, так этот козел с ножом на меня начал прыгать. И тоже мозги сушил, что я плохой отец. Врубил ему меж глаз, связал, он так и проспал до утра на полу. А похмелившись, снова разборку устроил. Тут я его в ванну с холодной водой сунул и продержал до полной трезвости, к тебе привел. Думал, культурно с ним поговорим, да не получилось. Он и пьяный, и трезвый отпетый дурак. Ты уж прости меня…

— Давай отметим нашу встречу! Давно мы с тобой не виделись. Расскажи о себе, — попросила Катя.

— Я тебе по телефону все сказал. Ничего хорошего нет. Наладил свою мастерскую, ремонтируем машины. Все идет нормально. А вот дома ничего не клеится. Семьи нет, живу один, как собака. Брат не в счет! Он не говорит. Врачи в больницу не берут. Мол, нам не нужны показатели смертности, и обещают, что проживет мало. А мне так хочется его поднять. Один остался. Из всей большой семьи одни осколки. Этот козел не в счет, — кивнул на Аслана.

— Веришь, вернулся сын, а у меня руки опустились. Что делать, как жить дальше, ума не приложу. И для кого стараюсь?

— А может, купить ему квартиру, пусть сам в ней живет?

— Да что ты, Катя! Его ни в коем случае нельзя оставлять одного, непредсказуемый придурок может отмочить что угодно. Я не хочу рисковать из-за него всем на свете. Он мою мастерскую пропьет или проиграет. С него спроси потом…

— Не привяжешь его на цепь возле себя. Он вон какой вымахал, дом свернет, — посетовала Катя.

— Ну, а что с ним делать? Хотел его в горы отправить, в деревню. Там отару овец племянники пасут. Этот баран как услышал, мигом на рога встал, заобижался, что отмазаться от него хочу. А ведь совсем другое думалось, что там, вдали от зон и городов, быстрее успокоится. Сама знаешь, какая там красота! Вода чистая, воздух свежий, питание отменное. В палатке спальный мешок. В нем не замерзнешь. Да и не один. С ним племянники, тетка. За год отдохнул бы лучше, чем в санатории. В дом вернулся б человеком, хозяином. Научился бы считать и беречь копейку.

— Ну даешь, плесень! Я буду считать и беречь, а ты тратить? — увидели оба Аслана сидящим на полу.

— Ты сначала заработай, а потом бреши о тратах! Тебе дело предложил!