Эльмира Нетесова - Судьбы в капкане

— Да брось ты! Из-за Сюзанки?

— Ну да!

— Значит, здесь ее не жди. Она не дура! — усмехнулась баба.

— Катя, а ее вещи здесь остались?

— Конечно.

— Покажи их!

Женщина указала на чемодан, стоявший у нее под койкой. Участковый открыл его, перебирал Сюзанкины вещи, внимательно их рассматривал. Потом открыл сумочку, что лежала на дне чемодана. Но там было пусто.

— Ты отсюда ничего не брала?

— Нет. И не заглядывала. Как он стоял, даже не открывая сюда поставили, чтоб не болтался на виду, — ответила не сморгнув.

— Ради этого тряпья она, конечно, сюда не вернется. Не захочет попасть в ловушку, не станет рисковать, — говорил сам с собой. Но на всякий случай предупредил:

— Вдруг она появится, позвони нам!

— Само собою разумеется, — пообещала баба.

Едва участковый покинул квартиру, вернулся с работы Михаил. Он молча слушал мать, хвалил ее за ум и находчивость.

— Круто вы обвели Аслана. Он придурок и не знает, что такое пасти овец в горах. Там не только не захочет, а и не вспомнит о бабах. Каждая минута — риск. Посидит он там на солнышке, как бы не так! В горах собачий холод. Из телогрейки не вылезет. Никаким деньгам рад не будет. И не надейтесь, что приживется. Убежит через неделю, еще с кулаками на вас полезет, зачем его на погибель посылали. Этот человек те условия не выдержит. Пустая и недолгая затея.

— Ну а что с ним делать? Куда сунуть?

— Мам, ты помнишь, я тогда в пятом классе учился, когда отец уговорил меня поехать в горы на летние каникулы. И тоже пасти отару. Обещал купить велик и дать денег, тоже говорил о племянниках, короче, я согласился, — улыбнулся грустно вслед воспоминаниям Михаил и продолжил:

— Я поехал в горы как сопливый романтик, даже не имея представленья о жизни пастухов. Но я был мал, хотя дурь мне дорого обошлась. И удержался лишь на упрямстве и самолюбии, на каком умело сыграл тогда отец. Он сказал:

— Если сбежишь от отары, ты не мужчина и никогда им не станешь. Мне, понятное дело, захотелось доказать свое. Чего это стоило, никогда не забуду. Я выдержал в горах все лето. Десяток раз мог остаться там навсегда и не вернуться к тебе. Зачем это понадобилось отцу, уж и не знаю. Но мне и теперь снятся те каникулы, но я никогда не говорил тебе, почему и сегодня кричу ночами во сне. Правда, я был ребенком. Но там не выдерживают и мужики. Во-первых, в горах трудно дышать, воздух разряжен, добавь постоянные холод и ветер. Они насквозь пробирают, попробуй присядь, мигом сосулькой скатишься вниз. Согреться нет никакой возможности. Не из чего сложить костерок, нужно опускаться в распадок, а там зверье ожидает. Им все равно кого сожрать, меня или барана. Лишь бы в пузе потеплело. Попробуй переночевать в распадке, где оползни и камнепады случаются чаще, чем пурга. А снежные лавины… От них не спастись. Там громкого слова не скажи, дыши шепотом и всякий шаг сверяй с горами и с жизнью, потому что смерть всегда у плеча, — вздохнул парень и продолжил:

— Да! Красиво в наших горах, не спорю. Но тот, кто пережил в них грозу, родился заново. Это совсем не то, что в городе переждать ее за закрытыми окнами, лежа на диване, а потом любоваться радугой. Та гроза сшибает с ног диким грохотом, когда горы стонут под ногами, а молнии бьют совсем рядом и трещат скалы. Гроза валит мордой на землю, она не просто оглушает, она дает понять и почувствовать, что человек там — ничто… Выстоять и выдержать в горах может только очень сильный человек. Аслан не такой. Я не из слабаков, но повторять те каникулы никогда не возникало желания. При этом рассказал тебе о мелочах, лишь сотую часть пережитого. От того я перестал верить отцу, посчитал, что он решил избавиться от меня навсегда.

— Как же племянники там живут? — вздрогнула Катя.

— Другого выхода нет. Старики поумирали. Им терять было нечего. Они родились в горах и приучили к ним детей. Эти чувствуют горы своим сердцем. Городскому человеку там делать нечего.

— А отец приезжал к тебе?

— Уже в конце лета, чтобы сразу забрать меня. Я через неделю пошел в школу и уже не пропускал уроки, старался учиться без троек, чтобы не вернуться к пастухам. После тех каникул меня ни в чем не стоило убеждать. Я увидел все своими глазами.

— Он тебе денег дал?

— Конечно. И форму купил, туфли и ботинки, даже дипломат. Все это вместо велика. И деньги. Я их тебе отдал. Туговато нам тогда приходилось. Протезы у тебя были отечественные. Ты не могла на них ни стоять, ни ходить. А обезболивающие лекарства стоили дорого, помогали слабо, потому ты от них отказывалась. Помнишь? — спросил Мишка.

— Почему ты тогда смолчал? — вытирала слезы Катя.

— Не хотел жаловаться на отца. Зачем? Это не по-мужски, ведь все обошлось, и я даже благодарен ему за ту закалку, какую получил в то лето, она и теперь пригождается мне.

— А где же тогда был Аслан?

— В деревню ездил. Помогал на пасеке. Я, как сама знаешь, пчел боюсь, потому выбрал горы, — улыбнулся Мишка и спросил:

— Зачем возникал участковый?

— Сюзанка сбежала из венерички. Вот и шмонают ее менты по всем кабакам. Только и она не дура, чтобы светиться в городе. Где-нибудь канает тихо, ждет, когда шухер уляжется.

— Она за квартиру сполна рассчиталась?

— Кой хрен! Я у нее в залог все из сумочки выгребла. А там кучеряво! Глянь сюда! — достала из-под комода коробку и высыпала содержимое на подушку.

— Неплохо! — глянул Мишка оценивающе на дорогие перстни, браслеты, цепочки, кулоны и, сложив все обратно, сказал:

— Только ей в руки отдай, когда рассчитается за квартиру. Но больше не держи ее ни одного дня. Гони в шею!

— Само собою. Кому нужна?

— За барахлом она не пришла бы. А вот за этим обязательно нарисуется! — сказал Мишка, спрятав коробку на место.

— Не обижайся, менты еще не раз сюда возникнут. Кому-то может тюкнуть в тыкву обшмонать квартиру Комод, конечно, в покое не оставят. Перепрячь.

— Тогда и деньги возьми из подушки. Не стоит ими рисковать. Сам спрячь.

Мишка тут же приподнял доску в полу, там был давний тайник, о каком знали только он и мать.

Они уже пили чай, собирались ложиться спать, как в двери тихо позвонили.

— Кто? — спросил Мишка удивленно и услышал:

— Открой кент, свои!

Парень онемел, узнав голос. Этот человек взял его из кинотеатра, а потом велел отпустить из-под ножа…

Яша Косой… Ему попробуй не открыть. Потом из дома шагу не сделаешь. На голову укоротит не сморгнув.

— Кто там? — спросила Катя сына. Тот приложил палец к губам, открыл дверь.

Мишка не ошибся. Косой Яша будто впорхнул в квартиру, быстро закрыл за собою дверь.

— Что нужно? — спросил его Михаил.

— Не базарь много! Потрехать хочу! Где рыжуха блядешки, сыпь ее сюда! — оттопырил карман своей куртки.