Ольга Погодина-Кузьмина - Адамово яблоко (журнальный вариант)

— Вызови мне такси, — потребовала она. — Я хочу уехать.

— Перестань, какая муха тебя укусила! Пойдем, я сделал чай. Я дам тебе халат.

— Я не буду надевать твой халат, — произнесла она негромко, очень спокойно. — И мыться в твоей ванной. Здесь всё грязное.

Она открыла шкафчик над сушилкой с полотенцами, достала оттуда коробку и вытряхнула в раковину её содержимое: презервативы, несколько баночек с лубрикантом, пластиковые наручники, которые Георгий купил как-то от скуки в магазине секс-игрушек в аэропорту, но так и не использовал ни разу.

— И давно ты роешься в моих вещах? — спросил он, досадуя на себя, что не выкинул эту коробку или, по крайней мере, не убрал подальше.

Её лицо пошло красными пятнами.

— Ты сам меня до этого довел! Я случайно открыла сайты, которые ты смотрел в Интернете, меня чуть не вырвало!.. Я думала, ты сможешь измениться, и ты бы мог, если бы хотел! Но тебя привлекает эта мерзость… Конечно, ты же не заурядный обыватель, чтобы дорожить семейными ценностями и уважением других!

— Успокойся, — проговорил Георгий, стараясь сохранять самообладание. — Всё это нужно выбросить. Я просто забыл.

— Как у тебя всё просто — выбросить! Грязь не в этой коробке, а в твоей душе! Я исповедовалась батюшке… Он сказал, что твоя распущенность — это смертный грех, и ты должен каяться в нем всю свою жизнь, чтобы получить прощение!

Георгий пожал плечами.

— Странно, что он не посоветовал публично сжечь меня на площади.

— Не смей этим шутить! — воскликнула она. — Где ты был сегодня днем? Зачем ты отпустил водителя?

— Ты что, следишь за мной?

— Да, я всё знаю! Я знаю — этот продажный подонок и не думал никуда уезжать. Ему же и здесь неплохо платят! Ты просто перевез его на другую квартиру, и там продолжаешь это свинство! Ты к нему ездил сегодня, я вижу по твоим глазам!!!

Разозленный и удивленный её неожиданной проницательностью, Георгий постарался всё же сдержать эмоции.

— Успокойся, это только твои фантазии. Я налью тебе валерьянки.

Он направился в кухню, но Марьяна тут же догнала его, виновато заглядывая в лицо.

— Прости, я говорю ужасные вещи… Я не контролирую себя… Это какой-то кошмар. Но мне нужно знать! Скажи мне правду — ты продолжаешь спать с мужчинами, ты не можешь без этого? Просто скажи честно, я попробую понять.

— Я давно уже ни с кем не сплю, кроме тебя, — произнес Георгий, машинально снимая с локтя её цепляющуюся руку.

Подняв к свету лицо, сощурившись, она вдруг отступила назад.

— Но ты же врешь… Я вижу! Или ты считаешь, что я совсем дура? Что мне можно навешать, что угодно, и я всё слопаю?! Ты же как наркоман! Ты час назад занимался этой мерзостью, а потом спокойно целуешь меня, спрашиваешь, как прошел день…

— Замолчи, пожалуйста, — сказал Георгий. — Не продолжай.

— Ты сам проститутка! — вдруг закричала она злобно и хрипло. — Такой же, как они! Ты женился на мне, чтобы заполучить компанию! Не прикасайся ко мне, я не выношу грязи!..

«А вот это уже слишком», — подумал Георгий, закипая от злости, но затягивая самолюбие в жесткий хомут.

Марьяна спохватилась, что-то пробормотала, прижав пальцы к губам, но он, уже не слушая и ничего не говоря, вышел в коридор, взял с вешалки свой плащ, спустился во двор и сел в машину.

Дождь прекратился, но обещал начаться снова — с севера шла новая туча. Серые фасады казенных учреждений смотрели мертвыми глазницами на мертвую реку, на осклизлый чугун оград. В мутных сумерках зажглись фонари, но свет их рассеивался в пелене влажной мороси над городом.

Георгий ехал какое-то время без определенной цели, затем подумал, что и в самом деле может сейчас с чистой совестью снять номер в гостинице и вызвать проститутку. Спортивного парня без душевных сложностей, вроде того мулата, с которым встречался, чтобы опомниться от Игоря. Что, впрочем, не удалось.

Он подумал, что Игорь сейчас, должно быть, ложится в постель со своим новым покровителем, и в ту же минуту ревность, вожделение, чувство вины — все эти злые фурункулы вспухли на сердце и начали нарывать.

Зазвонил телефон — это была Марьяна. Он сбросил её. Ему захотелось выкинуть трубку в окно, оставить машину прямо посреди дороги и пойти пешком вдоль набережной.

На что дан свет человеку, которого путь закрыт, и которого Бог окружил мраком?..

Он почему-то вспомнил «Мучения святого Лоренцо» — лубочную фреску на стене какой-то итальянской церкви, где праведника поджаривали на каминной решетке. Попробовал засмеяться, но не почувствовал мускулов лица. Тогда он всё же остановился, вышел из машины и спустился по скользким ступеням к Неве.

Рискуя свалиться вниз, он зачерпнул горсть черной воды, пахнущей мазутом, плеснул себе в лицо. Начал глотать эту воду, чтобы остудить огонь внутри, обращаясь мысленно к высшей силе: «Господи, прости меня, но если это и есть любовь, почему так больно? И почему я никогда раньше не чувствовал ничего подобного? И что мне делать теперь?»…

Исподволь у него мелькнула мысль — видел бы его сейчас кто-нибудь из деловых партнеров или подчиненных. От этой мысли он немного отрезвел. Вытерев мокрые руки платком, он достал телефон и позвонил матери.

— Ещё не спишь? Что, если я приеду?

— Конечно, приезжай, — ответила она так, словно ждала его именно в этот час.

Мать открыла дверь всё в той же своей коричневой шали. Очки висели на цепочке на груди.

— Звонила Марьяна. Говорит, что вы поссорились, и она волнуется, просит прощения. Я сказала, что ты едешь ко мне.

— Хорошо, — поблагодарил Георгий. — Но тебе не обязательно меня покрывать… Я вымок немного. Нальешь мне чаю?

— Сейчас заварю тебе хороший цейлонский чай. Ты будешь с молоком или с лимоном?

— С лимоном, — кивнул он, усаживаясь на стул. — Я только что пил воду из Невы, и у неё был довольно мерзкий вкус.

Мать посмотрела вопросительно.

— Ты шутишь, я надеюсь?..

— Помнишь, — проговорил Георгий, — я как-то заезжал к тебе, ещё осенью, и ты сказала, что человек должен жить не ради счастья, а ради достоинства и долга?

— Я и сейчас это скажу, — кивнула она, расставляя чашки. — Но если это из-за Марьяны, то мне даже странно видеть, что ты так переживаешь.

— Мне нужно рассказать тебе одну вещь, — произнес Георгий с усилием. — Ты сейчас поймешь… Это простая идея.

Она нахмурилась.

— Какая идея? Мне кажется, ты как пьяный. Ты не болен?

— Нет, я не пил, — возразил Георгий. — Это важно, выслушай меня. Мне больше не с кем этим поделиться…

Мать села, сложила руки на коленях.

— Понимаешь, я уже давно, ещё в школе, выработал для себя весьма успешную жизненную стратегию, — с усилием начал Георгий. — Двойной стандарт. Я быстро оценил, как выгодно скрывать своё истинное лицо за маской, и выбрал маску благополучия, везения. Я решил стать объектом зависти окружающих, хотя для этого и не было достаточных оснований. За самоуверенностью я прятал свое смятение перед жизнью и перед самим собой. Тогда мне это казалось простым и очень эффективным решением… Я разделил форму и содержание. Мне нравилось, что меня принимают не за того, кто я есть, а за того, кто лучше, значительней, богаче, наконец. Я просто подменил самого себя другим, более успешным и состоятельным человеком.