Светлана Эст - Сага о солнечном береге

Как сказал кто-то из критиков: «Писать стало некому, писать стало не о чем, писать стало не для кого». А заодно и редактировать! Книжные прилавки цвели пестрыми обложками, как клумбы, но махрово распустились на них только слепленный на скорую руку милицейский детектив, любовные истории и фантастика про боевых роботов. Ксения Васильевна Солодарь, редактор опытный и знающий, называла развлекательную литературу «чтивом». В последнее время мама стала грустной и раздражительной, и почти не открывала томика стихов своего любимого поэта, Гарсиа Лорки. Яне гениальный испанец не нравился, но в их маленькой семье было принято считаться с чужим мнением.

— Я буду подрабатывать, — сказала Янка. — Мне нужны деньги, и много.

ОБЪЕДИНЕННЫЙ ЛОМБАРД — ССУДНЫЙ ДЕНЬ БЕЗ ВЫХОДНЫХ! Мама села на подставку для обуви — повезло, что не мимо! — и, сдвинув елочкой ровные брови, трагически зашептала:

— Как ты собралась подрабатывать? Проституцией?! Почему у тебя такой неприличный вид? А деньги тебе зачем?..

— …На наркотики! — сама себе ответила мама и заплакала.

— Что ж ты у меня дурочка-то такая! — сказала Яна и поцеловала маму в «маковку». В маминых волосах она заметила седые пряди, и от острой жалости к ней у Янки перехватило дыхание. — Кетчуп не вводят внутривенно. Я болгарский кетчуп буду рекламировать. Болгарский кетчуп «Слынчев бряг»! «Слынчев бряг» — с печки бряк! …Ну, улыбнись…

Зашелся звонком домашний телефон, и, пока мама советовала очередному автору сократить длинноты и переписать экспозицию, она немного успокоилась. Потом по сотовому телефону Яне позвонил Танки-с-тыла, амбал, и сказал:

— Раз-раз-раз — проверка связи! Я тебе сердечко сейчас пошлю или, нет, лучше зайца.

— Заяц под штрафом! Мама приготовила, а ты, значит, будешь подавать к столу? Может, еще и «Слынчевым…» облиться, чтобы вы меня все вместе сожрали? — возмутилась Янка.

— Кто такой Слынчев? — засопел ревнивый Танки, имевший привычку утюжить противника не только с тыла или с флангов, но и в лоб.

— Слынчев бряг — это Солнечный берег, черноморское побережье Болгарии. С географией ты и сам в состоянии справиться! Да и с литературой тоже, как я подозреваю. Хватит дурака валять!

— Пошлю зайчика. Он на тебя похож: с виду ласковый, а внутри — зубищ-щ-ща!

— Заяц-людоед, — сказала Яна. — «Зубастый мутант загрызает насмерть молодую морковку» — прекрасная тема для сочинения о том, как ты провел летние каникулы.

— Если ты вечером не выйдешь гулять, «копец» моим каникулам!

— Ладно, встречаемся у подъезда, — сказала Яна.

По школе ходили слухи, что городской Дом офицеров полностью принадлежит папаше ее одноклассника Игоря Стылова; во всяком случае, мальчик в средствах стеснен не был. Своим телефоном он расплатился с Янкой за то, что она писала за него сочинения все второе полугодие, а себе купил новенький. В первое учебное полугодие Яна с помощью Танков выиграла денежный приз за лучшее название для дискотеки, проводившейся в Доме офицеров: «СТРАТОСФЕРА» — ТАНЦЫ СТРАТЕГИЧЕСКОГО НАЗНАЧЕНИЯ. Самой Яне больше нравились другие варианты, «Самоволка» и «Фюрер Диско», но генерал-майор Стылов забраковал их, как идейно и идеологически не выдержанные.

Свою сагу Яна начала рифмовать именно тогда — да! — со стратосферных денежек, какие ушли на начальный взнос, не зная еще, что к солнечному берегу Испании ее приведет болгарский кетчуп.

После ужина мама начала причитать опять:

— Не понимаю, что с тобой твориться! …И, пожалуйста, объясни мне вот это…

Брезгливо, двумя пальцами, словно нашкодившего котенка, мама держала тетрадь для работ по литературе, которую Яна днем, в поисках чистой бумаги для ксерокса, нечаянно оставила на столе, а не законспирировала, как обычно, среди учебников и книг.

— «Класс накануне «был душен и ал», вдруг нам учитель спокойно сказал: «Вам написать про Ахматову надо». Слава тебе, сочинение на дом!» …Что это?! — спросила мама.

— Там предельно ясно сформулировано: «сочинение»! Нас весной заставляли писать. И, между прочим, Клара Семеновна похвалила меня.

— «Музу мою я сейчас разбужу. «Серость бездарная», — ей я скажу», — волновалась над тетрадью мама. ТЕТРАДИ, РУЧКИ, ТУШЬ И САМЫЕ ПРИКОЛЬНЫЕ КНОПКИ — В ОТДЕЛЕ «КАНЦТОВАРЫ». — Безобразная пародия на пронзительное Ахматовское «Дочку мою я сейчас разбужу, в серые глазки ее погляжу». Ты на этих стихах выросла!

— Я из этих стихов выросла, — возразила Янка. Редактор должен был мгновенно почувствовать, что смысл фразы развернулся на 180 градусов — мама же увлеченно потрошила сочинение:

— «Стадами бродят рифмы по полям тетради… Стихи писать — да бога ради!» Грандиозно! Невероятно! Замечательно!

— И Кларе понравилось: она поставила «пять», — кивнула Яна.

— Не смеши. «…Стихи — не столько под рожок словосочетающее пенье, сколь застывший между строк прыжок в тишину из головокруженья».

— Знаю. Второй твой любимец — Кальпиди, — сказала Янка и задумалась. — А он не грек? Греция тоже интересная страна. ОТ ВЕНЕЦИИ ДО ГРЕЦИИ, ОТ СПАГЕТТИ ДО СИРТАКИ — ТУРАГЕНТСТВО «ВЕТЕР СТРАНСТВИЙ» ВНОВЬ ГОТОВИТЬСЯ К АТАКЕ.

— Поэт Виталий Кальпиди родился в Челябинске, — сказала мама, будто поставила сноску внизу книжной страницы.

— Не подойдет! Есть же разница между Челябинском и Санта-Крус-де-Тенерифе! — начала размышлять Янка, но, спохватившись, что сейчас проговорится, вернулась к стихам. — …Ну, какое «головокруженье»?! Большинство моих ровесников не знает, через «а» его писать или через «о»; к тому же, обязательно найдется и тот, кто вставит в середину слова дефис — например, Игорек. Нарочно! Чтобы посмотреть, как выгибает «литераторшу», Клару Семеновну.

Спор с мамой был застарелым и тягучим, словно прошлогоднее варенье. Мама любила поэзию, а Янка считала, что распевать в рифму «под рожок» о красотах природы просто неприлично, но не признавала всерьез и «настоящей» поэзии — крепкой смеси из философии и литературы. Имея обширный лексикон и музыкальный слух, сама Яна рифмовала с легкостью, но писать стихи не собиралась. Когда слов слишком много, как и бумажных денег, они обесцениваются.

…Чтобы развлекать домохозяек болгарским кетчупом, Яне выделили гастроном у Благовещенского рынка, занимавший цокольный этаж высотного здания. Супервайзер Саша, миловидная девушка с тяжелыми старомодными золотыми серьгами-кольцами, отвела Яну в подсобку и, выдавая униформу, сказала:

— Быстренько переодевайся — Любомир ждет. Ему сегодня нужно открыть еще несколько «точек».

Алое, символизирующее цвет кетчупа, форменное платье оказалось великоватым, а кепи а-ля клоун Олег Попов проваливалось Янке на уши до тех пор, пока она не заклинила его маминым шиньоном. Александра, не обращая на нее внимания, художественно нарезала хлеб и копченое мясо на треугольные куски, так как рекламный процесс предполагал и дегустацию. Сделав годовой запас, Саша сунула оба блюда Янке в руки и пошла прокладывать путь.

Читать дальше