Арсений Данилов - Adrenalin trash

Андрей поморщился и вернулся к чаю.

— Илья-то на Новый год как, приедет? — спросил он.

— Обещал, — сказала мама.

— Когда звонил-то он? — спросил Андрей.

— Вчера звонил, — ответила мама.

Андрей допил чай, встал с табуретки, поставил чашку в раковину.

— Ладно, побежал я, — сказал он.

— На работу пойдешь сегодня? — спросила мама.

— Нет, домой пойду, после института, — сказал Андрей.

— Хорошо, — сказала мама.

Институт находился недалеко от дома — в прошлом году Андрей тратил на дорогу порядка двадцати минут. Едва ли есть возможность объективно измерить величину этого временного промежутка. У времени — в отличие от рубля или доллара — нет твердого курса, хотя адепты буржуазной теории стоимости и любят переводить часы и минуты в бумажно-безналичные единицы измерения. Стоя на остановке в ожидании автобуса, Андрей думал о том, что даже сами временные промежутки, несмотря на техническую измеримость, совершенно невозможно сравнить между собой. Мысли эти подкреплялись актуальным примером из жизни — в сентябре во всех городских автобусах были установлены турникеты, процесс посадки-высадки заметно усложнился и удлинился, отчего дорога до вуза стала занимать уже полчаса, а то и минут сорок. Закуривая и глядя на поворот, откуда должен был появиться автобус, Андрей думал о том, что за год относительная ценность времени изменилась. Если год назад он был моложе, стало быть, и времени у него было больше, и цениться оно — в соответствии с другой буржуазной теорией — должно было меньше, но в то же время тогда, по идее, хотя это фактически и было не так, в единицу времени умещалось больше возможностей в силу наличия нерастраченных запасов жизненной энергии, отчего единица вроде бы дорожала.

Вопрос был сложный и, очевидно, неразрешимый. Поэтому, когда автобус прибыл на остановку и разбросанные по асфальтовому клочку люди собрались в очередь — Андрей, как обычно, пристроился последним, — в голову ему пришли более простые мысли, хотя также не лишенные парадоксальности. Установка турникетов была элементом автоматизации. Главным подарком автоматизации человечеству была экономия времени. Об этом совсем недавно рассказывал на очередной лекции потертый временем профессор — институт был электронным, и, соответственно, вопросы замены ручного и умственного труда машинным нередко оказывались в фокусе образовательного процесса. Однако тут налицо был обратный эффект — автоматизация автобусной посадки-высадки привела к дополнительным временным затратам.

Андрей вошел в автобус, просунул магнитный проездной в желтую урну контрольного аппарата, провернул турникет и пробрался в центр салона. Автобус тронулся и понес его к институту.

В то же время налицо было увеличение прибыли автокомбината. Тут перед Андреем снова встала проблема соотнесения времени и денег, уже решенная лучшими умами человечества, но по-прежнему казавшаяся сложной самому Андрею. Если теперь один автобусный рейс давал такую же отдачу, как раньше три, а то и четыре, стало быть, кто-то все же основательно выиграл во времени или в деньгах, что наверняка казалось этому выигравшему тождественным. Андрей не мог до конца встать на эту позицию. Однако сформулировать в явном виде собственные убеждения никак не получалось. Поэтому всю дорогу до института, глядя на замерзшее стекло со следами ног — маленьких, трехпалых, но все равно казавшихся человеческими, — Андрей думал о Василисе.

Семестр заканчивался, постепенно перерастая в зачетно-экзаменационную сессию. От этого в институте было многолюдно. Андрей и сам стал в декабре посещать все занятия, на работу отправляясь только во второй половине дня. Впрочем, как и в предыдущие три учебных года, проблем с отчетными мероприятиями не было. Андрей учился хорошо — и в школе, и в институте. Точнее, если верить записям в зачетке и аттестате, учился он почти отлично и только иногда хорошо. В школе ему по этому поводу даже дали серебряную медаль и корейский магнитофон, который пару лет назад он взял на лесное мероприятие по жарке мяса и там разломал — с вдохновением, какое бывает только у сильно пьяных людей.

Андрей сходил на лекцию по социологии, последнюю в семестре. Мода на преподавание гуманитарных предметов в технических учебных заведениях докатилась и до ближнего Подмосковья. Была она Андрею непонятна, но приятна. Тонкая духовная организация позволяла ему сочетать любовь к математике со страстью к интеллигентскому словоблудию. Поэтому всю лекцию он думал о том, что денег теперь вполне, и можно купить сотовый телефон. И еще иногда думал про Василису.

Потом были два семинара по специализированным предметам. На этой неделе каждое занятие заканчивалось разрывом финальной ленточки. Андрей, сумевший, несмотря на все последние приключения, сохранить лидирующие позиции, получил два зачета автоматом. Оружейная метафора продолжалась стандартной фразой о том, что теперь он отстрелялся, и еще не совсем обычной мыслью о том, что в названии самого главного на земле автомата присутствует нечто лермонтовское. Это отчасти объяснялось тем, что судьба поэта так же неразрывно была связана с процессом воспламенения пороха и расширения газов в канале ствола. Только лермонтовские стволы были гладкие, а не нарезные, как теперь.

Обо всем этом Андрей думал урывками, когда вместе с друзьями и подругами курил на переменах.

Подруги были современные, то есть не стеснялись заходить в предбанник мужского туалета, постепенно приобщались к древнему искусству татуировки и никогда не позволяли одежде прикрывать пупки, прокомпостированные мастерами пирсинга. Еще они были не очень красивыми, громко смеялись, и некоторые тоже получали зачеты автоматом, не потому, конечно, что любили математику или, скажем, цифровую схемотехнику, а потому, что считали получение зачета важным. И даже не то чтобы действительно они так считали, просто это было частью намертво запаянных в их материнских платах программ. Некоторые, однако, учились совсем плохо.

Товарищи были многословными и остроумными. Они много пили по выходным и трудились в сфере распространения товаров народного потребления. Многие были небритыми. Почти все учились плохо, но в целом их социальный статус примерно соответствовал социальному статусу Андрея. Тем не менее за три — даже уже три с половиной — учебных года он так и не достиг сколько-нибудь серьезной духовной близости с однокашниками. Раньше, правда, бывало, он тоже с ними пил, но в этом учебном году отчего-то так ни разу и не участвовал в подобных мероприятиях.

Беседообразующей была тема празднования Нового года. Андрей в разговоре участвовал мало.