Эдуард Тополь - Любовь, пираты и... (сборник)

Поток свежего воздуха влетел в каюту, моряки жадно потянулись к нему.

А боцман бесцеремонно отодвинул матроса и лег на его место под иллюминатором. Вытянувшись во весь рост и закинув руки за голову, он сказал третьему мотористу:

– Тумба, як ты мриеш – шо воны робят з нашыми бабами?

Но моторист не ответил.

– А? – требовательно сказал Щирый. – Я тэбэ пытаю!

– Звыдкиля я знаю? – принужденно ответил Тумба.

Тем временем в кают-компании (все разгромлено, пианино в окурках, книги с книжных полок сброшены на заплеванный пол) несколько пиратов, сидя в креслах и на журнальном столике, ножами вскрывали шпроты в масле, жадно ели их руками и досматривали по телевизору фильм «Пираты ХХ века».

В ходовой рубке самый юный из пиратов – 15-летний Раун – подметал пол, усыпанный разбитыми стеклами и щепой переборок, пробитых пулями. А капитан Казин, стоя у руля, смотрел то на карту, то – через разбитые иллюминаторы – на возникший на горизонте берег и сомалийские лодки, спешащие от этого берега к «Антею».

– Дальше идти нельзя, сядем на мель, – озабоченно сказал он Махмуду, который, развалившись во вращающемся кресле, слушал свою занудную арабскую музыку.

– Я тебе говорю: «иди» – значит, иди! Вперед! – приказал Махмуд и достал из поясного мешочка очередную веточку ката, оборвал с нее листья и сунул себе в рот.

Пользуясь этим, Казин незаметно перевел стрелку «телеграфа» на «МАЛЫЙ».

Внизу, в машинном отделении приборы на панели ЦПУ тут же показали «МАЛЫЙ», и старший механик послушно сбавил обороты двигателя.

«Антей» стал притормаживать.

Но Махмуд заметил это, вскочил с кресла и, передернув затвор «АК», подбежал к капитану, больно ткнул дулом ему в ребро.

– Я тебе что сказал, белая тварь?! – закричал он в бешенстве. – Пулю хочешь?

И в эту секунду сильный удар сотряс судно. Махмуд и юный Раун с метлой повалились на пол, автомат Махмуда выпустил очередь в потолок, и Раун, проворно вскочив, с испуганным визгом отбежал на четвереньках в угол.

А в кают-компании пираты повались друг на друга, и моряки, запертые в каюте старпома, – тоже.

– Блин, – сказал старпом, – на мель сели!

А на камбузе крышки слетели с кастрюль, Настя и Оксана упали друг на друга, а на пиратов, которые сидели у распахнутых морозильников и пожирали болгарское лечо, вывалилось все содержимое этих холодильников – замороженные говяжьи туши, окорочка, «ножки Буша».

Только капитан Казин, двумя руками ухватившийся за рулевую колонку, устоял на ногах и тут же перевел стрелку «телеграфа» на «стоп!».

Впрочем, нет, не только Казин устоял в этот миг на ногах. В кают-компании на телеэкране главный герой «Пиратов ХХ века» Петр Вельяминов тоже продолжал как ни в чем не бывало «мочить» пиратов. Но это не понравилось зрителям-сомалийцам, они негодующе зашумели, один из них стукнул кулаком по кнопкам видеомагнитофона, схватил выскочивший DVD, сломал его и выбросил в иллюминатор.

В ходовой рубке Махмуд, испуганный залпом своего «калашникова», вскочил на ноги.

– Сели на мель, – сказал ему капитан. – Я тебе говорил…

– Сволочь, ты нарочно! – в бешенстве закричал Махмуд и показал на сопровождающий их фрегат. – Он не сел на мель, а ты сел! Я убью тебя!

– Остынь, – ответил капитан. – У него осадка шесть метров, а у нас девять с половиной, мы же под грузом. Понимаешь?

– Но мне нужно к берегу!

– Посмотри на карту. Видишь? Тут мель и тут. И только тут, слева, можно пройти.

– Так иди слева!

– Сначала нужно сняться с мели. Срочно, – пояснил капитан. – Иначе мы просядем в грунт и не слезем никогда.

– Так слезай! Быстрей!

– Один не смогу, мне нужен старпом.

Махмуд недовольно засопел и зубочисткой почесал в затылке.

– И механик внизу не справится в одиночку, – сказал Казин. – Нам нужно назад-вперед, назад-вперед – понимаешь? Это ювелирная работа.

Махмуд, посопев, приказал что-то по-сомалийски Рауну, и тот убежал вниз по внутренней лестнице-трапу.

За пять лет ее работы на московском телевидении сколько раз она прилетала из Белой Гавани в аэропорт Шереметьево-1! Сколько раз тащилась по Ленинградскому шоссе в Москву – когда в маршрутке, когда на такси, и почти всегда – не меньше двух часов! Но теперь, слава Богу, это в прошлом, теперь из Шереметьево в Москву комфортабельный поезд-экспресс доставляет вас за сорок минут.

Однако на сей раз Ольге и эта скорость показалась черепашьей, и единственное, что утешало, – возможность долго и всласть говорить по мобильнику с сыном и соседкой Еленой Францевной, которая его опекала. Для одинокой матери восьмилетнего пацана бездетная соседка-пенсионерка Елена Францевна была настоящим спасением и сущей находкой. Бывшая волейболистка и спортивный тренер, она и в 70 сохранила фигуру, прыть и командный характер наставницы. Но при всем этом совершенно не умела готовить, кроме овсяной и гречневой каши да яичницы с помидорами, не знала и не признавала никаких рецептов. И потому теперь Ольга с изумлением слушала восторженный рассказ сына о том, как они вдвоем с Еленой Францевной лепят пельмени и ждут маму на пирог с яблоками…

Выскочив из Белорусского вокзала на раздолбанную вечной стройкой привокзальную площадь и голоснув частнику, Ольга через сорок минут добралась до Останкино и там, в зале службы теленовостей скинув куртку на свой стол, без стука вошла в стеклянную выгородку – кабинет главного редактора, положила ему на стол пачку статей, отпечатанных на принтере.

Главный поднял на нее глаза:

– Что это?

– Из Интернета, по сомалийским пиратам. Переговоры о выкупе судна занимают несколько месяцев, а то и полгода. Но я не могу ждать, у отца диабет, и я нашла его врача…

– Диабет? – удивился главный. – Как же он пошел в рейс?

– Ну, пока есть инсулин, он в порядке, – уклончиво сказала Ольга. – Дело не в этом. Просто она выписала ему десять рецептов – с запасом, чтобы он мог в любом порту купить в аптеке месячный запас. Но если у него десять дней назад был Танжер, то инсулина осталось на двадцать дней. Короче, я лечу в Португалию к судовладельцу.

Главный придвинул к себе пачку статей.

– К какому еще судовладельцу?

– К владельцу «Антея», захваченного пиратами.

– Но «Антей» – шведское судно…

– Во-первых, это бывшее наше судно. Отец на нем плавал еще до дефолта. А в 99-м его за 200 тысяч баксов продали шведской компании «Blue Mount». Хотя оно стоит не меньше трех лимонов.

– А во-вторых?

– Я вызвонила хозяина этой «Blue Mount». Точнее, его секретаря. Он сказал, что мистер Лэндстром летает по всему миру и завтра на три дня залетит в Лиссабон.

– И ты думаешь, он заплатит пиратам три лимона?

– Три нет. Но два заплатит.