Андрей Шляхов - Записки школьного врача

– У вас все было серьезно или так?

– Ну как сказать, Лен. Мы ходили в кабаки и клубы, нам было весело, и в какой-то момент я даже поймала себя на мысли о том, что вот он – тот, кто мне нужен. Но это мое заблуждение длилось недолго. Не сразу, но со временем я начала замечать, что в его рассказах о себе очень много несостыковок. То он был единственным и любимым ребенком весьма обеспеченных родителей, то упоминал о том, что с малых лет был вынужден самолично зарабатывать себе на жизнь. Дядька его то занимал какой-то крутой пост в «Газпроме», то становился директором собственного деревообрабатывающего комбината, расположенного где-то в Смоленской области…

– А что, нельзя работать в «Газпроме» и иметь свой комбинат?

– Можно, наверное, но и без дядьки хватало вопросов. Он выставлял себя асом подводного плавания, рассказывая мне о подводных красотах, а однажды, когда мы были в гостях, выяснялось, что он и понятия не имеет об аквалангах. Вдобавок он оказался ужасным жлобом, подарки делал копеечные, чаевых официантам никогда не оставлял, говорил, что чаевые оскорбительны и унизительны для уважающего себя человека, если ловил тачку, то торговался по полчаса…

Поезд остановился на моей станции, не дав дослушать историю до конца. Ничего особенного в этой истории не было, сплошная банальность, но такой уж у меня характер – не люблю недосказанных историй. Даже непонравившиеся мне книги я дочитываю до конца и досматриваю все фильмы, которые начинаю смотреть. Внутренняя тяга к завершенности; кажется, в психологии существует соответствующее определение.

По пути домой я завернул в супермаркет за пивом и креветками – душа, утомленная суетным рабочим днем, требовала праздника. Положив в тележку пять банок пива (запасливый, как говорится, счастливей богатого), я осознал, что креветки варить мне неохота, и взял холодной закуски – копченый сыр – косичку и банку тресковой печени. Кому что нравится, но тресковая печень с красным луком, обильно посыпанная солью и красным же перцем, да спрыснутая лимонным соком, – это такая славная закуска! Хоть под пиво, хоть под водку.

Соблазн приступить к питью пива немедленно был велик, но сначала я усилием воли отправил себя под душ – смывать усталость и все плохое. После душа надел махровый халат – одежду барской неги – и быстренько приготовил салат из печени с луком. Некоторые добавляют в него вареное яйцо, но на мой взгляд оно здесь совсем лишнее. У нас вообще существует традиция пихать вареные яйца чуть ли не во все салаты.

Первый глоток пива я сделал в тишине, а потом включил телевизор и, по иронии судьбы, попал на сериал, повествующий о школьной жизни. Школьной жизнью я уже был сыт по горло – весь сегодняшний день мне пришлось заниматься педагогами. Выслушивать, измерять давление, успокаивать… С взрослыми трудно работать, они буквально вампирят тебя своими жалобами, высасывают последние силы. Вы думаете я шучу? Нисколько.

Выключив телевизор, я зарядил музыкальный центр любимым диском. От сознания, что мой любимый певец никогда не споет ни одной новой песни, накатила легкая грусть. Я поспешил нажать на кнопку, и из динамиков полилось вечное, всегда актуальное:

Я вдруг осознаю, что если бы Джо был жив, то ему бы уже было больше семидесяти. Я стараюсь представить себе семидесятилетнего Джо Дассена. Не получается.

– Время не властно над тобой, Джо! – говорю вслух.

понимающе отвечает Джо.

Этим-то друзья и отличаются от прочей публики. Даже горькую правду они умеют высказать так, что хочется слушать ее снова и снова. В сущности, я очень одинок. Наверное, потому, что не хочу никого впускать в свою жизнь…

Причиной сегодняшнего массового «падежа» педагогов стало плохое настроение Эмилии Леонардовны. Точнее – не плохое, а очень плохое настроение, по выражению Марины – «хреновое донельзя». Директор явилась на работу пылая гневом и сразу же начала рвать и метать.

Шутки шутками, а заместителю по безопасности пришлось снимать кардиограмму и делать укол. Хорошо еще, что обошлось без госпитализации, гипертонический криз – это вам не насморк. Вообще-то я, верный поликлинической привычке госпитализировать всех, кого только можно госпитализировать, предложил Вячеславу Андреевичу вызвать скорую и «проехать в больницу», но он отказался. Категорически.

Эмилия Леонардовна – монстр. За каких-то десять минут довести сурового, привыкшего ко всему мужчину, отставного подполковника МВД, до гипертонического криза – это ж не всякий сможет. Я, например бы, не смог. И добро, если бы ограничилась одним Вячеславом Андреевичем… Нет – пострадавшие, опаленные, так сказать, директорским гневом, начали поступать ко мне один за другим. Я сидел и чувствовал себя как на передовой. Очень верное сравнение, да.

Самому мне крупно повезло – не попал под горячую директорскую руку. Хоть и не было за мной никакой вины, но что с того? «Наказания без вины не бывает» – это не про нашу Эмилию Леонардовну.

Директорский гнев был вызван появлением в Интернете пятнадцатиминутного «антирекламного» ролика нашей гимназии. Ролик я посмотрел урывками в перерывах между оказанием квалифицированной медицинской помощи нашим педагогам.

Ролик как ролик – короткие зарисовки с уроков, смонтированные в единый ряд. Только вот зарисовки были подобраны… несколько однобоко, что ли. Ролик состоял только из негатива – ученики дерзят педагогам, педагоги повышают голос на учеников (да, бывает в нашей гимназии и такое), педагогические оговорки во время уроков и тому подобное. Посмотришь и сразу понимаешь, что «Пантеону наук» до образцового учебного заведения очень далеко. Семь верст до небес, и все лесом.

Судя по всему, смонтировали ролик из записей, сделанных недавно установленными в гимназии камерами. Вот тебе и прогрессивные новшества. Ясное дело – если взять записи по всем кабинетам за целый месяц, то пятнадцать минут негатива из них выжать можно. Только ведь это никто не объясняет в Интернете. Ролик озаглавлен: «Гимназия „Пантеон наук“ – худшая гимназия Москвы», и его содержание полностью соответствует заголовку. Смотрите, люди добрые, наслаждайтесь и решайте, стоит ли вам отдавать своих детей в это учебное заведение.