Юстейн Гордер - Таинственный пасьянс

— Какое варварство? — заметил я.

— Вот именно, но слушай, что случилось дальше. Оставить ребёнка в горах должен был пастух. На всякий случай царь приказал перерезать ребёнку на ногах ахилловы сухожилия, чтобы тот, независимо ни от чего, не мог передвигаться и таким образом не нашёл бы дорогу обратно в Фивы. Пастух сделал всё, что велел ему царь, но в горах, где пас овец, он встретил пастуха из Коринфа, потому что у царя Коринфа тоже имелись свои пастбища в этих местах. Коринфскому пастуху стало жаль мальчика, которому предстояло либо умереть от голода, либо быть растерзанным хищниками. Он попросил пастуха из Фив отдать ребёнка коринфскому царю. Таким образом мальчик вырос в Коринфе — царь усыновил его, потому что своих детей у них с женой не было. Они назвали его Эдип, что означало "с опухшими ногами". Щиколотки ребёнка были сильно распухшими после той бесчеловечной операции в Фивах. Эдип вырос красивым юношей, и все его очень любили, и никто не открыл ему, что он не родной сын царя. Однако однажды, во время большого пира, один гость всё-таки проговорился, что царь и царица не настоящие родители мальчика…

— Так ведь это правда, — сказал я.

— Верно. Но когда Эдип спросил об этом у царицы, внятного ответа он не получил. Тогда он решил отправиться к дельфийскому оракулу, чтобы узнать правду. На его вопрос, является ли он законным наследником царского дома в Коринфе, Пифия ответила: "Уезжай от своего отца, ибо, если ты увидишь его ещё раз, ты убьёшь его. А потом женишься на своей матери, и у вас родится четверо детей".

Я громко присвистнул. Это было то же самое прорицание, которое услышал от Пифии царь Фив. Папашка продолжал:

— После этого Эдип уже не решился вернуться обратно в Коринф. Так получилось, что вместо Коринфа он отправился в Фивы. Когда он дошёл до того места, где сейчас стоим мы с тобой, он встретил знатного человека, который ехал в богатой колеснице. Его сопровождали несколько телохранителей, и один из них ударил Эдипа, чтобы тот уступил дорогу колеснице. Эдип, воспитанный как наследный принц Коринфа, не смирился с таким обращением, и после короткой схватки эта роковая встреча закончилась тем, что Эдип убил богача.

— Который в действительности был его отцом?

— Совершенно верно. Также были убиты и все телохранители, в живых остался только возница, который бежал с места схватки. Он вернулся обратно в Фивы и рассказал, что царь Лай убит разбойником. Царица и все жители Фив сильно горевали, но у них была и ещё одна причина для огорчения.

— Какая?

— Сфинкс, страшное чудовище с телом льва и головой женщины. Он стерёг дорогу, ведущую в Фивы, и умерщвлял всех проходящих мимо, кто не мог разгадать загадку, которую он им задавал. Жители Фив даже обещали, что тот, кто разгадает загадку сфинкса, женится на царице Иокасте и станет царём Фив.

Я опять присвистнул.

— Эдип, который уже забыл, что ему пришлось прибегнуть к мечу за время своего долгого пути, подошёл наконец к горе, где жил сфинкс, и сфинкс задал ему такую загадку: кто ходит на двух, на трёх и на четырёх ногах?

Папашка посмотрел на меня: ему хотелось знать, сумею ли я отгадать эту трудную загадку. Я только помотал головой.

— "Это человек , — сказал Эдип. — Утром он ползает на четвереньках, днём ходит на двух ногах, а вечером — на трёх, потому что ему приходится пользоваться палкой". Эдип правильно разгадал загадку, сфинкс этого не пережил, упал с горы и разбился насмерть. Так получилось, что Эдипа приняли в Фивах как героя. Он получил обещанную награду и женился на Иокасте, которая в действительности была его родной матерью. Со временем у них родились два сына и две дочери.

— Вот чёрт! — заметил я. Я всё время слушал, не отрывая глаз от папашки. Но теперь должен был взглянуть на место, где Эдип убил своего отца.

— Однако история на этом не кончается, — продолжал папашка. — Вскоре в Фивах разразилась страшная эпидемия чумы. В то время греки считали, что такое несчастье объясняется гневом Аполлона и что этот гнев имеет глубокие корни. Так что им снова пришлось обращаться к дельфийскому оракулу, чтобы узнать, почему бог наслал на них такую ужасную болезнь. Пифия ответила, что город должен найти того, кто убил царя Лая, а иначе Фивы погибнут.

— О Господи! — воскликнул я.

— Теперь именно царь Эдип начал искать того, кто убил предыдущего царя. Он никогда не связывал схватку на дороге с убийством царя Лая.

Сам того не зная, убийца Эдип должен был раскрыть своё собственное преступление. Первым делом он спросил у одного прорицателя, кто убил царя Лая, но тот отказался отвечать на этот вопрос, считая, что правда чересчур страшна. Однако Эдип, который хотел сделать всё, что в его силах, чтобы помочь своему народу, сумел в конце концов узнать правду. Прорицатель сказал, что Эдип сам и был убийцей Лая. Хотя Эдип и вспомнил то, что случилось когда-то на дороге, и должен был признать, что совершил цареубийство, у него ещё не было никаких доказательств, что он был сыном Лая. Но Эдип был справедливый человек, которому хотелось, чтобы на стол были выложены все карты. В конце концов ему удалось устроить встречу старого пастуха из Фив с пастухом из Коринфа, тогда-то и подтвердилось, что он убил собственного отца и женился на матери. Когда страшная правда дошла до Эдипа, он выколол себе глаза. По-своему он был слепым всю жизнь.

Я перевёл дух. Мне эта древняя история показалась глубоко трагичной и страшно несправедливой.

— Воистину, это самое настоящее родовое проклятие, — сказал я.

— Царь Лай и Эдип много раз пытались уйти от судьбы. Но, если верить грекам, это совершенно невозможно.

Мы молча проехали через Фивы. Мне показалось, что папашка задумался о собственном родовом проклятии, во всяком случае, он не сказал ни слова.

Основательно поразмышляв над трагической историей царя Эдипа, я вытащил лупу и книжку-коврижку.

♦ "Рано утром меня разбудил петух. Сперва мне показалось, что я дома, в Любеке, но, ещё не стряхнув с себя сон, я вспомнил о кораблекрушении. Вспомнил, что я вытащил спасательную шлюпку на берег в небольшой лагуне, окружённой пальмами. А потом пошёл в глубь острова и заснул на берегу большого озера. Во сне я плавал с косяком золотых рыбок.

Но проснулся ли я там? Может, старый моряк, который прожил на острове больше пятидесяти лет и, кроме того, населил остров пятьюдесятью тремя живыми карликами, мне только приснился?

Я решил попытаться ответить на эти вопросы до того, как открою глаза.

Это не мог быть сон! Я лёг спать в доме Фроде, стоявшем на склоне над маленьким селением…