Екатерина Шпиллер - Я Боюсь…

Дальше начался подлинный ужас. Пожалуй, ужас – слишком мягкое слово… Нечто, не поддающееся описанию. Теперь Лика предпочитала молчать, всегда молчать, если она была среди людей. Улыбаться совсем не получалось, да она уже и не пыталась. Все равно поздно… Лика с трудом выдавливала из себя «да», «нет», «надо же», «что ты говоришь» и старательно держала в памяти каждое свое слово. Чтобы не сболтнуть лишнего. Чтобы ненароком не обидеть и не разозлить собеседника. Иногда для верности она до крови закусывала губы. В общем, стала молчаливой и вновь очень мрачной. И еще дико уставшей, ведь так трудно постоянно стараться держать в голове каждое слово всех разговоров с кем бы то ни было.

Телефон стал сущим кошмаром – ведь трудно и невежливо было бы отмалчиваться, приходилось говорить. Много, слишком много для ее памяти. Невозможно было удержать в голове весь этот поток слов. Но вскоре Лика нашла выход. У нее был маленький диктофон… Теперь она всякий раз, беря трубку, нажимала на кнопочку «Запись». Самое смешное (если можно вообще говорить о смехе в этой ситуации), что, записав разговор, она даже не всегда его потом прослушивала, потому что уже успокаивалась от наличия записи. «Что же получается? – анализировала Лика. – Значит, я абсолютно уверена, что ничего такого не говорю, никого не ругаю, не обижаю и не язвлю? Тогда я должна успокоиться и выбросить весь этот бред из головы!» Но не получалось. Лика не могла с собой справиться.

Теперь страх уже совсем не отпускал ее. Она боялась постоянно, все время, боялась людей и мира, которые непременно и справедливо должны ее наказать, свести с ней праведные счеты. Димке исполнилось три года, а для его мамы будто бы прошли десять тяжелых, мучительных лет.

Лика стала иногда умолять маму или свекровь посидеть с Димкой, чтобы ей «проветриться». Она чувствовала, что задыхается дома, что страхи густо и плотно окружают ее и очень тяжело продираться сквозь них, находясь в квартире. Она физически ощущала дурной запах страха, распространившийся по всей квартире. Поэтому-то так душно и смрадно в доме. Она часто проветривала квартиру, таская Димку из одной комнаты в другую, чтоб его не продуло. Но проветривание помогало ненадолго.

Порой мать или свекровь приезжали, ворча. Не очень-то они любили с внуком сидеть. Особенно забавно бывало, когда мать говорила:

– Неплохо бы тебе на работу выйти, там и проветришься, в себя придешь, засиделась ты дома, похоже…

– Интересно, – усмехалась Лика. – А кто с Димкой будет сидеть? Вас, бабушек, раз в месяц едва допросишься.

– Вообще-то существуют детские сады, – как ни в чем не бывало, отвечала мама, прекрасно зная, что Лика никогда не отдала бы Диму в садик. Никогда. – Да и няню нынче найти можно, – смягчала удар мама.

– Няня – это слишком дорого, – цедила сквозь зубы Лика, давая понять, что разговор окончен.

На самом же деле она даже представить себе не могла, что может выйти на работу! И не только из-за сына… Ведь на работе – сплошное общение, бесконечные разговоры о чем-нибудь. Разве можно хоть что-то там проконтролировать? А для диктофона никаких кассет сроду не хватит, все записывать. Фу, какой бред, придет же такое в голову – на работу с диктофоном…

И все-таки бабушки изредка приезжали посидеть с внуком. Лика уходила… Куда? Иногда ходила в парикмахерскую – подстричься или подкраситься (много седых волос появилось у нее в последнее время), иногда к маникюрше… На это нужно было совсем немного времени. Остальные часа три Лика просто бродила по городу, заходила во все подряд магазины, смотрела на людей, детей, собачек… Ей становилось немного легче, вроде бы… Вообще, в толпе людей она чувствовала себя лучше. Ведь в этой толпе она была одна, незнакомка и почти невидимка. «Какое счастье, когда на тебя никто не обращает внимания, – радовалась в эти минуты Лика. – Не надо ни с кем разговаривать, подбирать слова, напрягаться и что-то там стараться запомнить. Облегчение… Почти покой. Целых несколько часов отпуска от напряжения и страха».

…Но сегодня случилась беда. Страшная, непоправимая. Когда Лика расслабленно гуляла по улицам, она вдруг увидела будку – не будку, киоск – не киоск с вывеской «Адресное бюро». В общем, раньше этой штуки здесь не было. «Хм, интересно… – подумала Лика. – Это место, где дают адреса? Чьи адреса? Зачем?» И тут на последнем вопросе Лику будто бы пронзила молния: ее могут найти! Кто угодно, когда угодно!! Даже те, кто был в ее жизни давно и кого она уже в принципе не помнит!!! Вот есть адресное бюро. Любой, кто имеет на нее зуб за… ну, известно, за что, теперь легко сможет отомстить, ведь он легко узнает в этом чертовом бюро ее адрес и… Что он сделает с Димкой?!!

Лика застонала и закачалась от ужаса. Ее бросило в жар, горло моментально пересохло, ноги стали ватными и едва держали ее худенькое тело. Как же она раньше о таком не знала? Выходит, ее ребенок совершенно беззащитен. Даже за совсем давние Ликины грехи могут теперь изувечить и даже убить Димку. Все кончено – нет спасения, нет укрытия.

Почему она все время думала, что пострадать может сын, а не она? Это же так очевидно! Потому что ее собственная жизнь не стоит ничего, за нее и беспокоиться нечего. Если бы не Димка, она ничего не боялась бы – да пусть с ней делают все, что угодно! И понятно дело, всем известно, что страшнее наказания для матери, чем беда с сыном, ничего нет и быть не может. Поэтому и мир, и люди будут наказывать, причиняя вред Димке…

Адресное бюро… Какое право имеет существовать такое бюро! На каком основании какое-то там бюро может давать кому попало ее адрес? Как они смеют?

Но что ж попусту злиться? Имеется такой факт, с ним нужно смириться. Смириться с тем, что Димке грозит смертельная опасность? Нет, она должна знать, как технически все это происходит, насколько просто отыскать в огромном многомиллионном городе ее, Лику.

Она на негнущихся ногах подошла к окошечку будки.

– Здравствуйте! – Ее голос звучал тихо и заискивающе. Жирная тетка (опять, опять!) подняла на нее равнодушно-снулый взгляд и едва заметно кивнула. – Как я могу узнать адрес человека?

– Имя, фамилия, отчество, дата рождения и место рождения, – заученно отчеканила тетка.

– А… без даты рождения?

– Нет.

– А… без места рождения?

– Нет.

– Спасибо! Спасибо, – пробормотала Лика, пятясь от будки почему-то немного боком.

Она почти бодро зашагала по улице, хотя кусочек паники еще метался у нее по телу, причиняя некоторую боль то сердцу, то желудку, то голове… Но теперь она хотя бы могла дышать, вернее, вздохнуть полной грудью. В тот момент, когда она увидела Адресное бюро, дыхание так перехватило, что глубоко не дышалось, только мелко и быстро. От того и кружилась голова… Удивительно, но ей стало чуть легче: все-таки требуется очень много сведений для того, чтобы найти человека. Есть шанс, что у них не получится… Если учесть, что родилась она не в Москве…