Игорь Малышев - Рассказы

Однажды черное блестящее насекомое на столе проснулось и издало свой обычный дребезжащий звук.

— Да…

— Слушай меня внимательно и запоминай. Два раза повторять не буду. Когда в следующий раз твой телефон зазвонит, ты не будешь отвечать, а просто перекроешь вентиль до нуля и будешь держать его так, пока телефон будет звонить. Когда звонок прекратится, ты тут же, слышишь? тут же выкрутишь кран обратно до того значения, какое было раньше. Все. Отбой. Всем спать.

Я сел. Вся эта речь была сказана необычно резким тоном, голос был острый, как швейцарский ножик. Казалось он вырезал слова прямо на коре моего мозга, как вырезают на коре дерева, чтобы я лучше запомнил сказанное. Так и вышло, я мог повторить все, что он сказал почти дословно. Раньше он никогда так не говорил, голос его был почти добродушен, развязан, он вроде даже покровительствовал мне. Сейчас же говорящий был собран и сжат в необычайно тугой клубок. Положительно, эти его метаморфозы интриговали меня не хуже хорошей книги.

Я задумался. Странный приказ. Мне стало отчего-то тревожно. Я работал здесь уже около года и ни разу не заворачивал вентиль полностью, до нуля. Самое большое — убирал до двадцати и несколько раз увеличивал до ста. Ни в тех, ни в других случаях я не знал, зачем делаю это. Неизвестным оставалось и то, что идет по трубе. Я прикладывал к трубе с голубой отметкой рядом манометром ухо, но никогда ничего не слышал. А между тем что-то я все же регулировал, точнее регулировал этот Немо — Немоляев, я лишь выполнял приказы.

Ожидание затягивалось, а звонка меж тем все не было. Несколько раз я поднимал трубку, но там лишь гудел далекий неизвестный мне трансформатор, что-то во что-то трансформируя. «Может звонок уже должен был быть, но его случайно трансформировало в молчание и теперь я уже не узнаю, когда мне крутить вентиль», — подумалось мне. От скуки в голову часто западают такие нелепые мысли.

Я поудобнее уселся за столом, положил голову на руки и, глядя на молчавшее насекомое, наполненное внутренним гулом, стал обдумывать свои будущие походы, а заодно вспоминать старые. Незаметно меня сморил сон. Снились пещеры Таймыра, где я давно хотел побывать. В одном интернетовском чате мне как-то довелось случайно подглядеть разговор двух спелеологов. Один рассказывал, что по слухам там есть мощная подземная река, настолько большая, что таких нет больше нигде в мире. Я представил себе, как холодная, словно звезды вода бежит в абсолютной темноте по гладким, как стекло камням, отполированным за сотни тысяч лет. Низвергается водопадами, разливается озерами и течет, течет куда-то. Может быть впадает в подземный океан, может просто рассыпается на родники и продолжает свой путь уже на поверхности.

Проснулся я от телефонного звонка. Заснул довольно крепко, поэтому сразу не вспомнив о поручении, схватил трубку.

— Алло, — послышался оттуда довольно молодой женский голос, — здравствуйте.

Вместо того, чтобы ответить, я отчего-то кивнул, как будто она могла меня видеть. Не дождавшись ответа, она робко произнесла:

— Алло-о, Зимородка к телефону позовите.

— А его тут, знаете, нет… — вообще-то я хотел сказать, что никаких «зимородков» тут никогда и не было, но смешался и получилось невнятица.

— Вышел? Жаль, я не могу ждать. Вы вот что, передайте ему, что Сатурн смещается, Пусть побережется. Вы не подумайте, я серьезно, это не шутка. Он не знает. Это важно. Передайте пожалуйста.

Она была явно взволнована. Я молчал, не зная, что говорить.

— Алло, — переспросила трубка, — вы меня слышите?

— Да-да, — пробормотал я.

— Очень вас прошу, передайте, — в голосе звучала неподдельная мольба и забота. Видно было, что ей до боли, до слез необходимо, чтобы «зимородок» узнал о перемещении Сатурна и был осторожен. Я не смог отказать.

— Хорошо, я передам.

— Большое вам спасибо, — обрадовалась девушка, — благодарю вас.

В трубку вернулся гул.

Странная просьба. Вероятно двое помешанных на астрологии или что-то в этом роде. Не знаю, зачем я так согласился выполнить ее нелепую просьбу. Наверное потому, что согласиться всегда легче, чем отказать. (Многовато выходило нелепых поручений для одного дня). Я открыл телефонный справочник — наконец-то у меня появился повод хоть кому-то позвонить. Там нашел Зимакова, Зимовикова и Зимогорова. (Здесь надо добавить, что в этом справочнике не было ни одного Немоляева и я выяснил это в тот же день, когда получил эту книжку). Каждый из них мог носить кличку «зимородок». Я почти не сомневался, что это была кличка и, скорее всего, она была известна всем, кто окружал этого человека, иначе девушка не была бы так уверена, когда просила его позвать. Когда же я попытался набрать один из найденных номеров, то выяснилось, что звонить с моего телефона нельзя. Диск просто не крутился. Когда я потом разобрал аппарат, то выяснилось, что самого наборного устройства там вообще не было. Диск был намертво впаян в корпус. Обманка. Поставившие здесь телефон отказывали мне в праве выходить во внешний мир.

И тут я вспомнил о поручении, что дал мне Немоляев. Надо же было быть таким кретином! В кои-то веки дали задание чуть более сложное, чем посмотреть на манометр, и я тут же про все забыл. Утешало только то, что случайно попавшая сюда девушка не имела к этому заданию никакого отношения. По крайней мере я на это сильно надеялся — уж больно натурально выглядело беспокойство и страдание в ее голосе. Мне стало неловко. Было жаль обманывать свою недавнюю собеседницу, пусть даже ее просьба и сродни бреду. Можно было бы, конечно, добежать до ближайшего здания и позвонить оттуда, но мне надо было дожидаться звонка. Так что хотелось мне того, или нет, Зимородок остался не предупрежден о якобы грозящей ему опасности. Я понимал, что все это полная чушь, не стоящая выеденного яйца, но, тем не менее, в душе поселилось беспокойство, никак не желавшее исчезать. Я стал смотреть на снег за окном. По снегу гуляли вороны, оставляя за собой искаженные крестики следов.

Снова потянулось томительное ожидание. Зимой темнеет рано, но свет зажигать не хотелось, поэтому комната быстро погрузилась в темноту, едва разбавляемую жидким светом окна.

Я застыл, как ледяная скульптура. Неожиданно громкий звонок ударил по мне словно молотком. Я вздрогнул. Показалось, что меня встряхнули, как мешок трухи, и пыль полетела во все стороны. Тем не менее я остался сидеть без движения, уставившись на телефон. Странное оцепенение сковало меня. Я ощущал себя почти прозрачным и невесомым, однако не мог двинуть ни рукой ни ногой. Трели вырывались из черного корпуса, сороками разлетались по комнатке, видя мою неподвижность, в истерике бились о стены. Телефон вопил умоляя и требуя, дрожал от напряжения и бессилия. Казалось его маленькая и злобная воля собирается в густой черный комочек. Неожиданно он стронулся с места и маленькими переходами в такт своим крикам двинулся к краю стола. Он шел, как обреченный раб к анчару, направляемый почти осязаемой волей далекого повелителя. Я зачарованно смотрел на него, не веря в происходящее. Все это слишком напоминало сумасшествие. Наконец он оказался у самой кромки и рухнул вниз. Удар о пол сопровождался жалобным металлическим позвякиванием, словно аппарат прощался с жизнью. Потом я обнаружил, что корпус его треснул в двух местах. Каким-то чудом трубка осталась на рычагах и телефон продолжал звонить все так же отчаянно и истерично. Звук падения привел меня в чувство. Наваждение вдруг разом схлынуло с меня, с глаз как будто упала мутная, как рыбий пузырь, пленка. Тело подбросило вверх. Не обращая внимания на валяющийся на полу телефон, я подлетел к трубе, схватился за вентиль и начал изо всех сил вращать его.