Игорь Малышев - Рассказы

— Должны быть законы в этом мире, мир не может жить без системы, без смысла, без идеи. А раз она есть, то ее непременно можно найти. Я точно знаю, что можно! — а потом уже тише добавлял. — Господи, что ж за бессмыслица такая…

За последние пару лет он сильно похудел, осунулся. Нос выдавался вперед, как птичий клюв. «Вправду похож на зимородка», — часто думала я, но ему, конечно же, ничего не говорила. Он все больше и больше пробуждал во мне материнские чувства, напоминая ребенка, который чахнет на глазах от болезни, против которой нет лекарств. Мне оставалось только сидеть и смотреть, как мучается самый дорогой для меня человек. Ничего больнее и мучительнее на свете нет и быть не может.

Однажды, впрочем, показалось, что что-то начало получаться, совпадений стало больше, хотя никаких существенных доработок он не вносил. Поначалу радовался, как первоклассник. Составлял прогнозы, с радостью изучал их по вечерам, находя сбывшиеся моменты. Он ликовал и не мог поверить своему счастью. Так продолжалось недели две, пока однажды вечером он не пришел тихий и погрустневший.

— Знаешь, я боюсь, что все это опять только случайность.

Я и сама подозревала это, поскольку незадолго до этого был период, когда практически ничего не исполнялось. Я боялась, что за этой полосой последует другая, и тогда снова наступит период отчаяния, только более глубокий и жестокий.

После этого он в течение трех дней не приходил. У него серьезно заболел ребенок и ему было просто не до астрологии. Мне было совершенно нечего делать, поэтому я решила сама составить прогноз для него. Вспомнила все что знала, почитала его записи и сделала. Это оказалось не таким уж трудным делом для человека, который последние пять лет только и слышит, что разговоры про звезды. Так я и узнала, что положение Сатурна представляет для Зимородка большую опасность.

Дальше вы знаете.

Кстати, после смерти в его в рабочем столе была обнаружена записная книжка, куда он записывал свои мысли по поводу теории. Я умудрилась заполучить ее себе. Насколько можно было понять, он и сам знал о том, что согласно его системе, над ним нависла какая-то ужасная опасность, какая возникает только раз или два в жизни. Знал и все-таки не остерегся. Последней записью в книжке были именно расчеты движения планет. Видимо, он сделал их перед тем, как идти в сушилку.

Дальше говорить особо нечего. Не надо больше пытаться со мной связаться, я рассказала эту историю только потому, что мне надо было хоть кому-то её рассказать».

Вот и всё.

Грустные мысли навеяло мне это повествование. Родилось множество вопросов, на которые теперь уже никто не сможет ответить. Почему Зимородок, который даже отгулы брал, если ему были обещаны неприятности на работе, почему он добровольно полез в этот ящик? Есть у меня одно предположение. Он до ужаса боялся, что его теория все же неверна и нынешнее состояние дел не более чем везение. А меж тем до боли хотелось, чтобы это не было случайной удачей. И, видимо, после составления прогноза, где была очевидная опасность, он подсознательно сам захотел, чтобы что-нибудь произошло. Нет, конечно он не желал смерти, хотя кто его знает, чего хочет наше подсознание, особенно когда человеком полностью овладевает одна идея, которая сосет из него все силы в течение нескольких лет подряд. Просто он решил доказать, что система существует. Что мир можно уложить в одну теорию, хотя бы даже и такой ценой.

Так же и человечество, желая доказать, что его цивилизация существует, что все эти образования, им же самим и придуманные — не фикция, не фантом, не бред, когда-нибудь, сознательное или несознательно, может быть принесет себя целиком или по одному в жертву выдуманным божествам. Только для того, чтобы доказать, что человеческая вселенная так же вечна и нерушима, как та, что была создана до появления человека. Змея, кусающая свой хвост.

Еще совершенно неясной оставалась моя роль в этой смерти. Хотя с другой стороны она абсолютно проста. Я был всего лишь устройством, получившим сигнал и закрутившим кран. Осмысленна ли была воля того, кто сказал мне перекрыть кислород? Знал ли он, что за этим последует? А может это было что-то вроде инициации, меня посвятили в рабы цивилизации? Окропили лоб кровью жертвы, сделали надрез на груди, чтобы шрам напоминал о хозяине…

Страшна тьма, окружающая человека, но еще страшнее тьма человеком создаваемая. Человек гораздо злее и испорченнее того, кто создал этот мир с его мраком, а потому мрак, создаваемый человеком, невыразимо ужаснее. Я не мог в нем больше жить и не видел способа примириться с ним. Человечество зашло куда-то не туда, я просто хочу вернуться к первоосновам.

Всю ночь я не спал, а наутро написал заявление и уволился с работы».

Это все, что он сам захотел сообщить о себе. Как видите, он мало рассказывал о своих путешествиях на темную сторону мира. Скорее всего потому, что описать словами испытанное им очень трудно, а может быть и невозможно. Во всяком случае это единственное объяснение, которое приходит мне на ум. Свой опыт жизни среди людей он описывает достаточно подробно, поскольку тут все более или менее знакомо и понятно.

Многое из рассказанного им осталось непонятным. Что-то не вяжется, что-то противоречит сказанному ранее. Но здесь нужно учесть, что я получал записки от него в течение трех лет и он вполне мог менять за это время взгляды и объяснения. Я пробовал задавать ему вопросы, но почти все из них так и остались без ответа. Обычно он просто не реагировал на них. Отвечал крайне редко. Со временем я и сам перестал спрашивать о «темной» стороне его жизни. Если же у него вдруг возникало желание о чем либо рассказать, он рассказывал без всяких просьб с моей стороны.

Так что же он собирал: тьму или жизнь? Жизнь чистую, освобожденную от наносов цивилизации? Жизнь, где человек не является мыслящим придатком к им же созданным механизмам, где он сам хозяин своей жизни и смерти, где можно общаться с той первоосновой, из которой возникла вселенная?

У меня осталось совсем мало, что рассказать о нем, но это едва ли не самая интересная часть, поскольку я расскажу то, о чем он сам предпочел умолчать. Подглядывать ведь всегда интереснее, чем смотреть на то, что разрешено. Побеги запретного плода живут в каждом из нас.

После института один из моих соучеников устроился работать в милицию того городка, где жил наш герой. Однажды при встрече он рассказал мне интересный случай, над которым, как он говорит, целую неделю смеялась вся милиция города.

Одним поздним зимним вечером, почти ночью, в отделение милиции ворвался некий мужичок, громко и суетливо вопящий, толкая при этом перед собой нашего коллекционера, имевшего свой обычный потерянный вид, находивший на него всегда при общении с людьми.