Лин Ульман - Прежде чем ты уснёшь

«Кто? Бог?»

«Нет, Рикард».

«Ах да, конечно».

«У Рикарда была совершенно особенная улыбка. Он словно говорил: впереди тебя ждет нечто удивительное и прекрасное — только надо слушаться меня».

Слова ее остаются без ответа — я молчу, глядя на пастора, который молитвенно складывает ладони.

Тень, стоящая рядом, снова толкает меня в бок.

«Отвечай, когда с тобой разговаривают! Хватит по сторонам глазеть. Это невежливо».

«Тс-с, — шепчу я. — Пастор молится за вас. Послушайте!»

И горячие юные губы шепчут мне в ухо:

«Знаешь, что сказал мне Рикард как-то раз, когда мы лежали в постели? Он сказал: "Когда я лежу вот так, рядом с тобой, прежде чем ты уснешь, я чувствую себя дома". Это были самые красивые слова, которые кто-либо говорил мне. Ведь это тело не всегда было таким старым и дряхлым — поверь мне».

Тень на мгновение замолчала — потом вздохнула:

«Но его здесь нет, понимаешь? Здесь нет никого. Я все жду-жду, когда что-нибудь произойдет, но ничего не происходит. Понимаешь? Я всегда ждала, что что-то случится, если не при жизни, то хотя бы сейчас. Куда же все подевались?!»

«Я здесь», — шепчу я.

«Да, ты здесь, но скоро ты выйдешь из церкви, ты и все остальные, а я прокричу: побудьте еще немного! Но ты не обернешься, Карин. Здесь уж ничего не поделаешь. Я мертва, а ты жива. И все-таки я прокричу: не уходите! Но ты меня не услышишь! Ты пойдешь дальше. И еще: напрасно ты так переживаешь из-за маминого лица. Не так все страшно, как ты думаешь. Ты ведь умная девочка, Карин, но иногда, себе в угоду, ты слишком преувеличиваешь. Возможно, когда-нибудь в твоей жизни произойдет нечто гораздо более значительное, чем то, что было до сих пор. Однажды у тебя внутри что-то лопнет, и ты перестанешь так бездумно играть, как играешь сейчас. Однажды тебе придется взять ответственность на себя. Наберись мужества, девочка моя».

У меня на пороге стоит Жюли, она держит за руку Сандера. У каждого по чемодану. У Жюли — синий, с ремнями на крышке, у Сандера свой — маленький зеленый чемоданчик.

Как это говорится? «Чемоданное настроение»? Вот-вот, это про них.

Они стоят на пороге, держась за руки. Лица у них серьезные. Почти официальные. Они уже попрощались — дома у Жюли. Оба это знают. Больше никаких слез. Сандер не плачет. Он сам собрал свой чемодан. Там лежат шесть пар тренировочных под брюки, девять пар трусов, пять футболок, два свитера, связанных тетей Эдель, три пары брюк и четыре водолазки.

Жюли взмахивает рукой. Она благодарит меня за то, что я согласилась их выручить.

— Александр уже привез рюкзак? — Она оглядывается вокруг. — Все готово?

Я киваю.

— Мы позвоним из Италии, — говорит Жюли. — Правда, это будет поздно. Мы прилетаем после обеда, а оттуда еще четыре-пять часов на машине. Но вечером, до одиннадцати, точно позвоним. Вы тут без нас не скучайте. Все будет хорошо.

Александр уже приезжал, он оставил рюкзак. А потом поехал к себе на работу, чтобы уладить последние дела перед отъездом. С Сандером он попрощался еще рано утром. В рюкзак Жюли положила стеганые штаны, куртку на меху, еще несколько свитеров, которые Ингеборг подарила Сандеру на прошлое Рождество (перед тем, как уйти от папы), четыре видеокассеты, три книжки, набор юного сыщика: порошок для снятия отпечатков пальцев, волшебные очки и невидимые чернила; футбольный мяч, плюшевого мишку по имени Пух и еще одного плюшевого мишку без имени. Безымянным медведем мы дома играли в футбол.

На Жюли новое пальто. Вчера она ходила в парикмахерскую и остригла свои длинные волосы. Она немного накрасилась.

— Я хочу начать новую жизнь, мы с Александром начнем все с начала, новый год — новая жизнь, — говорит Жюли, с улыбкой поправляя свою новую прическу.

Я пытаюсь приободрить ее, говорю, что все будет хорошо.

— Мы с Сандером замечательно проведем время. Тебе пора, Жюли, передай привет Александру, увидимся после Нового года.

Жюли тянется к Сандеру, он отодвигается от нее, но она все равно притягивает его к себе и что-то шепчет на ухо. Он пожимает плечами, шагает через порог и останавливается рядом со мной. На спине висит ранец. Если бы не каникулы, у Сандера в ранце сейчас лежали бы хрестоматия, учебник по математике, тетрадь и альбом для рисования.

Сегодня ему разрешили положить в ранец то, что ему захочется. Там лежат пробка, термос, пакетик с конфетами, мишка по имени Бьорн, толстая книжка об истории норвежского футбола, фотография Уле Гуннара Сульшэра, шарф болельщиков команды «Манчестер юнайтед», зеленая папка с пластиковыми отделениями, сто тринадцать футбольных стикерсов и фотография в рамке: Сандер вместе с Александром и Жюли стоит на лестнице перед красным домиком в Вэрмланде — солнечный день несколько лет назад.

Все готовы к отъезду.

— Да, теперь, наверно, пора, — неуверенно говорит Жюли, глядя вслед Сандеру. Он уже ушел. Пошел в гостиную, уселся на пол и принялся распаковывать ранец.

— Иди-иди, — отвечаю я. — Ты же сама знаешь, что все будет в порядке. Скучать не будем. Иди, а то на самолет опоздаешь.

— Я вечером позвоню. Даже если совсем поздно приедем.

— Ну все, теперь тебе придется бежать бегом.

— Знаешь, какая разница в футболе между профессионалом и суперзвездой?

Я лежу на диване и дремлю. Сквозь окна в гостиной пробивается тусклый зимний свет. Люблю спать при таком освещении.

Сандер стоит рядом и смотрит на меня, он хочет о чем-нибудь поговорить.

Сначала он несколько раз тяжело вздыхает. Затем шуршит бумагами на столе. Играет в футбол, гоняя по комнате безымянного мишку вместо мяча. Затем снова подходит ко мне и смотрит.

— А знаешь, какая разница между профессионалом и суперзвездой?

— He-а, не знаю, — зеваю я.

— А ты бы кем хотела быть — суперзвездой или профессионалом?

Я открываю глаза. Смотрю на часы. Теперь Сандера можно будет уложить в кровать через восемь часов.

— Я бы хотела быть суперзвездой.

— Ну и зря.

— Почему это?

— Лучше быть профессионалом.

— Думаешь? Мне казалось, что суперзвезда лучше.

— Нет, — говорит Сандер. — Может, ты все-таки хочешь быть профессионалом?

— Хочу.

— Петер Шмайчел — профессионал.

— М-м-м.

— И Уле Гуннар Сульшэр — тоже.

— Ага.

— И Рональдо, Райан Гиггз и Дэвид Бекхэм.