Алесь Кожедуб - Уха в Пицунде

— Я здесь и дня не выдержала бы, — заносчиво сказала она из темноты.

Я улыбнулся. В старосветской жизни мне как раз и нравилось то, что таких, как Катерина, можно было ни о чем не спрашивать.

— Я и за тебя замуж не пойду, — снова сказала она из темноты. — Самодур!

Я пожал плечами.

По дороге мы забрели в виноградник и наощупь стали рвать почти дозревшие гроздья. Ночь, как ни странно, была светла, и горные склоны представлялись лунным или марсианским пейзажем. Окрестности Коктебеля вообще отдают чем-то инопланетным.

Володя появился в окружении Елены, Татьяны и Ольги.

— Где музыканты? — спросил он.

— Играют, наверное, — сказал я, поднимаясь.

Музыканты действительно были на прежнем месте. Увидев нас, они быстро свернулись.

— Куда идем? — оглядел компанию Володя.

Был он в светлых брюках, свежей рубашке и чуть-чуть на взводе.

— К Славе, — загомонили девчата, — там музыка, которая нам нравится!

Мы отправились в кафе к Славе.

Хозяин лично встретил нас у входа, и едва не с распростертыми объятиями. С особой почтительностью он обхаживал Елену.

— Ты что, не знаешь? — наклонился ко мне Володя. — Ленка певица, целый год в Японии жила.

— В Японии? — изумился я.

— Лен, расскажи про Японию, — крикнул Володя.

— Потом, — махнула рукой Елена, — мы пошли танцевать.

Елена с Татьяной разошлись по разным сторонам зала и медленно двинулись навстречу друг другу…

Этот потрясающий танец был, конечно, любовной игрой. Изящная Елена с высокой грудью, тонкой талией, густыми волосами и пылким взором, — и стройная, коротко стриженная, небрежно-ловкая Татьяна, завлекающая в свои сети недоступную красавицу. Несколько пар, вяло топчущихся под музыку, потихоньку убрались на свои места, и лишь одна девушка, чувствовалось, профессиональная танцорша, пыталась вклиниться в их дуэт. Но безуспешно. Елена и Татьяна вели свою линию, и делали они это мастерски. С последними аккордами музыки девушки упали друг дружке в объятия и слились в долгом поцелуе.

Я хотел отвести от них глаза — и не смог.

— Слушай, — толкнул меня в бок Володя, — когда пойдем ко мне, ты займись Танькой.

Он явно положил глаз на Елену, и ничего странного в этом не было. Я бы и сам положил, но слишком уж откровенный танец. Настоящее чувство не скроешь.

— Ну как? — подмигнула мне чуть запыхавшаяся Елена.

Я показал большой палец. Она сверкнула влажными белыми зубами, и ею любовались не только Татьяна, но и Володя, и Слава, и все прочие мужики, сидевшие за столиками. Именно из-за таких и теряет голову наш брат. Но, как оказалось, не только наш брат, но и их сестра.

Самым спокойным в нашей компании был гитарист — меланхолично потягивал вино и смотрел поверх голов. Скрипачка тоже не поддалась общему возбуждению, но все же с любопытством оглядывалась по сторонам. Чувствовалось, обстановка для нее была непривычная.

Коктебель, как всякий курорт, и в прежние времена располагал к свободным отношениям. Нудистский пляж, целующиеся парочки, девушки без бюстгальтеров на общем пляже, — всего этого здесь было с избытком. Я знал молодых мужчину и женщину, питерца и москвичку, которые приезжали сюда каждое лето со своими детьми, мальчиком и девочкой, и жили на отдыхе как одна семья. При этом у них в Москве и Питере оставались законные супруги.

У Елены с Татьяной было нечто новенькое. А может, прежде я ничего подобного просто не замечал?

К нашему столику подошла девушка, которая пыталась вклиниться в дуэт Ромео и Джульетты нашего времени.

— Шо я хочу сказаты, — обратилась она к Елене, — вы дуже гарно скачете. Де вы цьому навчилыся?

Елена непонимающе посмотрела на Татьяну, Володю, потом наклонилась ко мне, безошибочно определив в нашей компании младшего брата:

— На каком языке она говорит?

— На державной мове! — с вызовом сказала девушка, пошатнулась, и только теперь я понял, что она здорово навеселе.

— Прекрасно! — захлопала в ладоши Елена. — Все начинаем говорить по-украински! Танька, начинай!

— Я не умею, — поставила на стол стакан с вином Татьяна.

— Олька!

Ольга улыбнулась и покачала головой.

— Володя, ты же можешь! — капризно оттопырила губки Елена.

— Могу, но не так хорошо, как мадам, — сказал Володя. — Слава, отведи даму на ее место.

Слава кивнул и вежливо препроводил «державную» девушку к свободному столику.

— Хочу танцюваты! — крикнула она, пытаясь вырваться, но Слава крепкий мужик.

Он что-то шепнул девушке на ухо, и та умолкла.

— Интересно, что он ей сказал? — спросила Елена.

— Что-нибудь галантное, — сказал я. — Но так просто мы от нее не отделаемся. Энергичная особа.

— Все, танцы заканчиваем, я приглашаю всех к себе, — встал, резко отодвинув стул, Володя. — У меня дома шикарное мясо, пара бутылок «Монашеского». Важно вовремя сменить обстановку, не так ли? Слава, запиши все на мой счет.

На набережной Володя придержал меня за руку.

— Значит, ты берешь Таньку, а я Ленку. Какая девушка, а? Всю жизнь о такой мечтал.

— Но у нее ведь роман, — сказал я.

— С Танькой? Это ничего не значит. Наоборот, даже интереснее…

— Мальчики, о чем вы шепчетесь? — блеснула смеющимся глазом Елена, шедшая в десяти метрах впереди нас между двумя рослыми подругами.

— Раскидываем сети, — хохотнул Володя и прибавил шагу.

Мы свернули на неосвещенную улицу, девушки стали спотыкаться, и тут уж им всем разом пришлось вцепиться в Володю. Я шел немного позади, стараясь запомнить дорогу. Остро пахло туалетом. Вероятно, алкоголь в малых дозах резко обострил обоняние. А может, с моря шел шторм, и увеличившаяся влажность в воздухе далеко разнесла миазмы.

Мы вошли в калитку, протиснулись между забором и БМВ последней модели и оказались в уютном дворике. В ветвях яблони вспыхнула лампочка без абажура. Стол, скамейки, два плетеных кресла — места хватило для всех.

Володя принес в миске мясо.

— Девушки, кто из вас настоящая хозяйка?

— Пусть Сергей приготовит, — вдруг сказала скрипачка, которая до этого не проронила ни слова.

— Сергей? — посмотрел Володя на гитариста.

— Помидоры есть? — взял в руки миску с мясом Сергей.

— Вон, целая корзина, — показал Володя.

Сергей ушел на кухню, девушка достала из футляра скрипку.

— Что сыграть? — посмотрела она на Володю.

— «Аве, Мария» Шуберта, — сказал он.

Полилась божественная музыка. Володя слушал, закрыв глаза. Я смотрел на скрипачку — она играла, отрешившись и от этого дворика, и от людей, заполнивших его, и даже от этой ночи. Так и должно звучать обращение к Божьей Матери…

Скрипка смолкла, и девицы, отставив стаканы, громко зааплодировали.

— Полонез Огиньского, — заказал я.

Скрипачка кивнула, некоторое время постояла, глядя невидящими глазами перед собой, и подняла смычок.