Константин Смелый - Это даже не умрёшь

- Из мёртвых? – замер Никита. – Воскрешать?

- Да! – почти лёг на стол Вовчик. – Как Христос. Только массово.

Он был так удовлетворён произведённым эффектом, что заметил лапшу с бараниной и принялся есть. Никита, напротив, сложил приборы в тарелку и пару минут озабоченно морщил лоб. Несколько раз он посмотрел на часы.

- Слушай, Вовчик, – решился он наконец. – Я тут тоже знаю одно место, где людей воскрешают.

- Правда?!? – взорвался Вовчик. – По технологиям Георгия Грибового?!?

- Да не ори ты так, бля... Да, по технологиям. Могу тебя свозить туда. Если хочешь.

- О чём разговор! Хочу, конечно! Когда?

- Прямо сейчас.

Вовчик замялся.

- Блин. Я обещал единомышленникам, что сегодня вечером с их таксой погуляю... И половики вытрясу... Неудобно перед людьми... Они меня приютили здесь...

- Тебе что, такса важней или воскрешение из мёртвых? – Никита сделал каменное лицо. – Я тебе без базара говорю: там воскрешают. У меня специальный допуск есть на объект. Но даже с ним не всегда можно попасть. Только два раза в месяц можно. В особые дни. Ну? Поедешь?

После некоторой внутренней борьбы Вовчик согласился.

- Я те гарантирую, ты не пожалеешь, – одобрительно кивнул Никита. – Щас, я выйду, позвоню им туда. Чтобы пропустили нас. Ты расплатись пока.

Он оставил Вовчику несколько купюр и вышел на улицу.

Жук ответил после третьего гудка. В его голосе звенело раздражение. Никита напрягся и вежливо извинился за беспокойство.

- Роман Романыч, вы тут недавно, помните, рассказывали, что эти... Что заражённые тупеют резко... Что надо будет искать случаи... Да нет, я так, краем уха только, обижаете, честное слово... Так я чего звоню. Встретился тут с дружком старым, двенадцать лет не виделись. Начали с ним говорить, а его как подменили просто. Отупел по полной программе. Невооружённым глазом видно... Вы сейчас там или в Москве?... Я подумал, может, привезти его стоит... Вы его посмотрите... Мне не трудно, могу прямо сейчас... Да? Ну, тогда... Да, отлично, тогда везу... Где-то полпервого буду тогда, ждите. До свиданья.

После разговора с Жуком Никита проверил остаток на счёте. Потом позвонил жене Ире. Выслушав неизбежное и выругавшись, он убрал телефон, заглянул в ресторан и громко позвал Вовчика на выход.

В молодости Егор Дмитриевич увлекался альпинизмом. Свою первую девушку он покорил ранней бородой и хриплым исполнением песен из кинофильма «Вертикаль». Год спустя ему покорилась и первая серьёзная вершина. Молодой Егор Дмитриевич забрался на Казбек.

В команде, кроме него, была та самая девушка (Лида), друг детства Стёпка и специалист Антон. Ещё трое человек удовлетворённо остались на высоте 2400 метров, среди цветов и минеральных источников.

От минеральных источников и до последних ночёвок шли по графику. Потом график не выдержал. Восемьсот с лишним метров от ночёвок до вершины преодолели только с третьей попытки. Без Стёпки. Он дико раскашлялся накануне и едва держался на ногах. Когда они уходили на восхождение утром третьего дня, Стёпка провожал их взглядом из палатки, дожёвывая утреннюю порцию колбасы. Во взгляде читались зависть и облегчение.

Утро было солнечное, с лёгким ветром. Быстро вернулся энтузиазм, подмоченный двухдневной непогодой. Более опытный Антон шёл впереди; Лида в середине; Егор Дмитриевич, позабывший про головную боль и мокрые рейтузы, замыкал. К одиннадцати без особых затруднений вышли на седловину, а в начале третьего, после финального рывка по перилам, стояли на вершине. Антон достал фотоаппарат. Егор Дмитриевич и Лида поцеловались под щёлканье затвора и несколько минут очарованно топтались и крутились на площадке. Вокруг, под щедрым майским солнцем, расстилалось всё, ради чего стоило трястись в поезде Ленинград – Кисловодск, стоило тащить в гору 30-килограммовый рюкзак и три ночи подряд ночевать в непросыхающей одежде на куцей и неровной площадке.

Уже в начале спуска стало ясно, что ветер снова усиливается. Со стороны Грузии с неожиданной скоростью подошёл новый фронт облаков. Под конец сложного отрезка, когда склон только-только стал выполаживаться, видимость резко ухудшилась. Поднявшаяся снежная крупа забивала очки. Боясь потерять направление спуска, Антон заторопился вниз. Буквально через несколько шагов он сорвался в трещину и повис на верёвке; Лиде и Егору Дмитриевичу едва удалось не свалиться вслед за ним. Через час нечеловеческих усилий они вытащили Антона обратно на склон. Чтобы продолжить спуск, почти наугад взяли вправо и успешно сползли ещё на несколько десятков метров. Тут в трещину едва не угодила Лида. Солнце давно исчезло. Ветер становился всё плотней. Сбившись в клубок и покричав друг на друга, они решили попытаться найти укрытие и подождать, пока ветер хотя бы немного стихнет.

Вскоре удалось нашарить подходящую выемку в склоне и дружно втиснуться в неё – как оказалось, на весь вечер и всю ночь. Заснуть сумела только Люда. Антон и Егор Дмитриевич сжимали её спинами, ели снег и время от времени аккуратно мочились в него. Антон шёпотом материл синоптиков. Егор Дмитриевич замечал в ответ, что долгосрочные прогнозы нередко расходятся с действительностью и что не ему, Егору, было жаль денег на рацию.

В полдень следующего дня, издевательски ясного и спокойного, они спустились к своей палатке. Стёпки рядом с палаткой не было. Они принялись звать его. В конце концов все охрипли от крика, но Стёпка не отвечал. Он лежал на выступе тридцатью метрами ниже, с проломанной головой и поджатыми руками и ногами. Его штаны были расстёгнуты и приспущены.

Спускаться вместе с трупом оказалось ещё трудней, чем они боялись. К их частичному счастью, на полпути к метеостанции они наткнулись на группу здоровенных парней из Пятигорска. Негоже тащить вниз того, кто погиб в горах, сказали они, неодобрительно качая скуластыми головами. Надо было оставить на высоте. Двое из парней, тем не менее, вызвались помочь.

Лида всхлипывала, почти не переставая. Антон серьёзным голосом разговаривал с пятигорцами. Егор Дмитриевич молчал. Он был в шоке.

Шок оттаял при встрече с теми, кто ждал их возвращения на высоте 2400 м. – среди цветов и источников, с живописным видом на снежную вершину Казбека.

К вершине, в придачу ко всему, прицепилось белое облачко.

- Как будто печку там кто-то топит, – сказал один из пятигорцев, щурясь из-под ладони.

Молодой Егор Дмитриевич не увидел сходства с печкой. Он перевёл взгляд обратно на тело Стёпки, завёрнутое в палатку. Теперь, когда шок исчез, он почувствовал тошнотворную, удушливую неизбежность собственной смерти. Ему показалось, что раньше он был здоров и потенциально бессмертен. Теперь же кто-то тихой сапой впрыснул ему в кровь яд. Теперь кто-то медленно, но верно работал над тем, чтобы свести его в могилу. От этого чувства, смешанного с голодом и усталостью, у Егора Дмитриевича подкашивались ноги.