Анатолий Елисеев - Страна Эмиграция

А дальше совсем интересно: «В госпитале, где я работал, трудились и те, и другие, и никаких трений не было. Госпиталь, кстати, тот самый, в котором доктор Бернард сделал первую в мире операцию по пересадке сердца…»

Саша, по его словам, работал в госпитале вместе с чёрными, значит должен был знать о значительной разнице в зарплатах за ту же самую работу для белых и для чёрных, которая существовала в то время. На моей первой работе, я получал первую «эмигрантскую» зарплату, которая была, при всей её мизерности, почти в два раза выше, чем зарплата моего черного коллеги. Я этого поначалу не знал, меня просветила «баба Соня» о которой я писал раньше, но наши чёрные об этой разнице прекрасно знали.

И еще, никто из бывших знакомых Саши так и не смог вспомнить о его госпитальной деятельности, если не считать один день, который он провел в частной йоганнесбургской клинике, куда его устроила еврейская благотворительная организация. Так как он не подтвердил свой врачебный диплом, работать он мог только чем-то вроде санитара, что в общем тоже было не совсем легально. На второй день на работу он не вышел, работа оказалась не соответствующей его амбициям (см. Главу «Дело врачей»). Особенно умилило нас упоминание о клинике доктора Бернарда, в Кейптауне семья Брагинских не жила, а ведь именно там расположен этот госпиталь.

Не хочу пересказывать всё, что нарассказал Саша о новой Южной Африке. Многое в его эмоциях объясняется ещё и районом, в котором вынуждена была обитать семья — до самого отъезда главы семьи жили они в наркоманисто-бандитском Хиллброу. И всё же даже для Хиллброу Сашино описание было явным перебором.

Сейчас читатель, тебе станет страшно. Не могу удержаться и приведу ещё один кусок публикации «Русского репортёра». Здесь Саша повествует о том, что случилось в стране после прихода к власти нового правительства.

«Сельскохозяйственным рабочим велели платить зарплату не ниже 1200 рандов, и, разумеется, фермер начинает увольнять рабочих, оставляя вместо, скажем, трех, одного. Куда деваться безработным? Они идут и грабят, убивают…

Не было дня, чтобы я не дрался на ножах. Ситуацию усугублял факт, что в ЮАР оружие, в том числе огнестрельное, тогда было в свободной продаже, не знаю как сейчас… Но если в России преступники сначала смотрят есть ли что взять, и только если есть, нападают, то в ЮАР было иначе: сперва убьют, а потом смотрят — а есть ли вообще что взять?.. С утра по городу ездили «труповозки» и собирали тела… Уровень жизни в стране резко упал, как и национальная валюта. Ранд был раньше по отношению к американскому доллару один к двум, стал один к восьми. А чего следовало ожидать в стране, где в образовательных передачах объясняют как пользоваться зубной щеткой?.. Началось массовое уничтожение белых фермеров. Причем, за это ничего не было. Преступник мог сам вызвать полицию и сказать: «Это я убил!» и его не сажали в тюрьму, потому, что тюрьмы были переполнены… На улице стали открыто продавать наркотики, громко зазывая… Парки там сровняли с землей — ухаживать же за ними надо».

Читатель, представь себе картину: утро в Йоганнесберге, завывают «труповозки» собирая тела убитых фермеров, на фоне рекламы зубных щеток, посередине разоренных парков, стоит Александр и отбивается ножами от торговцев наркотиков и уличных грабителей. (Интересно, почему же, при доступности огнестрельного оружия, его не пристрелили в первой же ножевой драке?)

Наверное всё таки приятно навешав лапшу на уши канадским репортёрам, чувствовать себя супер-героем. Не буду пытаться опровергнуть или поймать на… неточностях. Ситуации во многом зависят от того, насколько мы в них сами верим. Скажем пол-бутылки могут для кого-то быть почти полной, а могут быть ужасно, невероятно, почти пустой. Насчет парков, хочу успокоить Александра — Йоганнесберг продолжает оставаться одним из самых зеленых городов на планете, даже тот садик в Хиллброу, — мы называли его «Русским», там мы какое-то время встречали Брагинского — сохранился и хотя мы в нем теперь не гуляем, предпочитая расположенные поближе парк в Эмаренче или Ботанический сад, но по дороге из школы домой я часто его проезжаю.

И на прощание с Сашей, еще одна цитата из его интервью:

«… важно не само событие, которое с тобой произошло, а то, как ты к нему относишься…»

Вот здесь я с ним полностью согласен. Произошло с Сашей вот что: пожил он 7 лет в Южной Африке, а теперь всеми методами демонстрирует, как он к этому событию относится. Но, поверьте мне, Южная Африка во всем этом не слишком виновата.

Ну, а теперь, после столь серьезного и долгого отступления, воспользуюсь этой же заметкой из «Русского репортера». В конце интервью с нашим героем газета опубликовала недлинную справку, которая может заинтересовать моих читателей.

Уже более столетия южно-африканское направление является одним из важных для российской эмиграции. В конце XIX — начале XX веков сюда из России ехали в основном евреи, привлеченные экономическим подъемом, охватившими Капскую колонию и бурские республики после открытия богатейших золотых и алмазных месторождений. В результате большая часть южно-африканских евреев может похвастаться российскими предками. Но живут в ЮАР сейчас и этнически-русские — православные. Однако их мало. До войны в крупнейшем городе страны их было всего 20 человек. В 1973 году русская диаспора в Южно-Африканской энциклопедии была названа вымирающей.

Вторая волна иммиграции из России была в начале 90-х. Сейчас в ЮАР живет несколько тысяч русских, однако точной статистики сколько именно, нет.

Несмотря на то, что русских было мало, они сумели прославиться. По мнению влиятельной южно-африканского журнала «Leadership», Владимир Григорьевич Третчиков — самый знаменитый художник ЮАР. Он родился в 1913 году, после революции с родителями эмигрировал в Китай, а в 1946 году оказался в Кейптауне. В 1952 г. передвижную выставку Третчикова в Кейптауне, Йоханнесбурге и Дурбане посетило более 100 тысяч человек. С тех пор выставки Владимира Третчикова в Южной Африке побивали все рекорды по сборам и посещаемости.

Сейчас художник живет в фешенебельном пригороде Кейптауна Бишопс Корт. Он до сих пор говорит по-английски с сильным русским акцентом. По-русски же он говорит, постоянно сбиваясь на английский.

Другим популярным в ЮАР художником, одним из корифеев южно-африканской карикатуристики был Виктор Архипович Иванов (1909–1990). Сын донского казака, он обучался в кадетском корпусе в Югославии, выступал в Хоре донских казаков Сергея Жарова. В 1936 г. во время гастролей Хора в ЮАР Иванов решил остаться в этой стране. В 1930–1960-х годах он активно работал в различных южно-африканских изданиях и стал одним из самых известных карикатуристов этой страны. Согласно завещанию, урну с прахом художника опустили на дно водохранилища, разлившегося на месте его родной станицы на Дону.