Евгений Суверов - Бундовский «адик»

— Эй, жирный, дай закурить. Ты что ли с первого курса, щенок?

Не самый сильный удар Леснова в грудь первому попавшемуся «старику» припечатал того к стене, выкрашенной в ядовито-зеленый цвет. Буквально за несколько секунд вся «бравая» компания растворилась в пространстве, забыв о табаке.

Леонид Юдаков — высокий белокурый парень, напоминавший викинга. Когда он улыбался, на верхнем зубе блестела золотая фикса. Запомнился мне первый разговор с ним в сентябре 89-го, на лыжной базе БГПИ, располагавшейся в поселке Булыгино, в сосновом бору.

Итак, у нас первое занятие по физкультуре. Мы медленно бежим по лесу. Мои легкие насыщаются свежим осенним лесным воздухом. У меня отличное настроение. Рядом со мной неспешно пробегает высокий парень, похожий на скандинава, он выглядел явно взрослее вчерашних школьников. Разговорились.

— Как зовут? Служил в армии?

— Зовут меня, да, Лёня, да. Служил, да, в Германии, да, в артиллерии, да.

При этом он жестикулировал указательными пальцами — на обоих блестели обручальные кольца.

Евгений Ермаков. Среднего роста, худощавый, в очках, отличался высоким интеллектом, но не был отрешенным от мира «ботаником». Пользовался заслуженным уважением среди однокурсников. Служил связистом в ВВС на Украине. А ведь я тоже там, на Украине, в ВВС полгода в учебке отслужил! У нас сразу нашлись общие темы для разговора, и постепенно он стал моим товарищем. Евгений приехал в Барнаул учиться из Ташкента, где родился и жил. Через пять лет он успешно закончил институт с красным дипломом.

Очень Женя, человек южный, страдал от наших сибирских морозов. Как-то в декабре он в очередной раз опоздал на первую пару. Не снимая зеленого пуховика, сел за парту и, сгорбившись, пытался что-то конспектировать. Заиндевевшие от мороза очки постепенно оттаивали, скрюченные пальцы не слушались.

Повернувшись ко мне, он тихо произнес:

— Сибирь — это мрачно. Хочу в Ташкент, там сейчас тепло. Зима — это мрачно!

В мою учебную группу попал учиться Михаил Духов. Служил он в Забайкалье, в ракетных войсках. Вспоминая службу, Миша как-то обмолвился:

— Часть, где я служил, была бардачная. Служба в Забайкалье — это вообще серьезное испытание. Представляешь, в 85-м у нас в гарнизоне солдат умер от истощения. Еды не хватало! Что сам выжил, до сих пор не верю.

Олег Фоминых. Моряк-балтиец. Ростом ниже среднего, черные усы и выколотый якорь на левой руке. Его позывной на курсе стал «кэп». Выглядел он значительно старше своих лет (возможно, причиной этого были большие усы). Юморќной малый, постоянно с ним случались какие-то хохмы.

Как-то будучи в колхозе после первого курса, Олег запрыгнул на гору зерна, хранившегося в амбаре.

— Работайте, караси, а матрос Балтийского флота немного подремлет, — сказал он своим изумленным товарищам.

Развалясь на большой куче зерна, он начал его поедать, лениво рассказывая о своей морской службе.

Зерно же оказалось потравленным от грызунов, а увлекшийся своими воспоминаниями Олег успел заглотить приличную порцию. Бедняга мучился с животом всю ночь и утром был отправлен на лечение в город.

На курсе учились еще несколько достойных ребятармейцев — Слава Малинин, Максим Селютин, Паша Сенють, Игорь Воробьев.

Безусловно, отдавшие Родине свой армейский долг студенты отличались от более молодых товарищей. Но деление людей по принципу «служил — не служил» является не совсем верным. Главное, чтобы человек был хороший. Моими хорошими товарищами за годы учебы в институте стали и ребята, не служившие в армии. Это — Паша Ефремов, Андрей Плотников, Сергей Скоморохов, Аркадий Караваев и многие другие.

Андрей Плотников — скромный, трудолюбивый парень, долго занимался бегом на лыжах и был хорошим спортсменом. Другом Плотникова вскоре стал Сергей Скоморохов, который приехал учиться в Барнаул из Кемеровской области, из города Белово.

Аркадий Караваев родился в Казахстане, в Алма-Ате, был надежным товарищем, совмещал увлечение спортом с научной деятельностью. С Аркадием мы довольно долго вместе занимались в атлетических залах. Будучи сам небольшого роста и тягая каждый день «железо», он стал напоминать квадрат.

Паша Ефремов отличался поразительным чувством юмора, у него всегда, казалось, было приподнятое настроение. Мы учились с ним в одной группе, и у нас вскоре сложился своеобразный дуэт. Постоянно шутили: один начинал, другой мгновенно подхватывал. Хотя нас частенько заносило, особенно на занятиях.

Еще с нами учился Роман Птичкин. Худой, чуть выше среднего роста, постоянно сутулившийся, с охапкой черных сальных волос, нервно поправляющий указательным пальцем свои очки, слегка дергающий головой и с непременной жвачкой во рту — выглядел довольно комично.

Иногда он становился объектом наших шуток.

Второй курс. Семинарское занятие. Строгая немолодая преподавательница зло смотрит на нашу группу.

— Последний раз спрашиваю, кто брал доклад? — в ее голосе слышны железные нотки. Тишина, никто не сознается. И вдруг Паша Ефремов выдает:

— Это Рома Птичкин (его не было на занятии).

— Где же он сам? Где же он?!

Анна Ивановна багровела с каждой минутой.

— А он сказал, что плевать хотел на ваш предмет. Он пиво пошел пить с друзьями.

Резкий крик сотряс стены нашей аудитории.

— Какой негодяй! Взял доклад и смылся. Ну, я ему покажу… — и в журнале спешно поставила огромную двойку.

Спустя некоторое время в институте появляется бледный Роман. Нервно жуя жвачку и поправляя указательным пальцем правой руки очки, он прогнусавил:

— Ребята, ну зачем так шутить! Я этой тетке пять раз двойку ходил исправлять.

Роман на первом курсе был безответно влюблен в нашу однокурсницу Елену Костылеву. Увидев, что объект его любовных притязаний мило щебечет с Лесновым, он решил с ним разобраться по-мужски. Птичкин вызвал его на разговор в туалет.

Худой, чуть горбящийся Роман нервно жевал, непрерывно поправляя очки и поглаживая свои длинные грязные черные волосы желтыми от никотина пальцами.

— Слушай, забудь Ленку. Я ее парень. Если еще раз тебя увижу рядом с ней, то…

— И что же будет? — сдерживая улыбку, спросил Игорь.

— Запомни, я два года занимался кунг-фу, — и, сделав небольшую паузу, чуть тише сказал, — по журналу «Здоровье».

Огромное, горообразное тело Леснова сотряслось от смеха. Схватив огромными пальцами сверху, как кусачками, голову Птичкина, он слегка сжал ее, как кочан капусты. Послышался крик, всхлип, треск лопнувших очков.

— Я все понял, я все понял, Игорь! Можете общаться, я не против, — бормотал Роман. Он медленно приседал на колени под действием рукипресса…

Первые два курса мы учились в учебном корпусе на Социалистическом проспекте. Затем наш исторический факультет переехал в новый корпус, на улицу Молодежную.