Раймонд Карвер - Дом Чефа

Что это первый раз. Просто представь. Нестрашно ведь представить. Скажем, не было ничего другого. Понимаешь, о чем я? Что тогда? Сказала я. Вэс посмотрел на меня в упор. Сказал, тогда надо представить, что это не мы, а кто–то другой в таком случае. Не те, кто мы есть. Не под силу мне уже такое представлять. Какими уродились — такими уродились. Неужели неясно тебе. Я сказала, что не для того бросила налаженную жизнь и приехала за шестьсот миль, чтоб от него такое услышать. Он сказал, уж извините, я говорю, как я говорю. Не как другой бы сказал. Будь я кто другой, ноги бы моей здесь не было. Будь я другой, это уж был бы не я. А я кто есть, тот есть. Ясно тебе?

Вэс, все нормально, сказала я. Прижалась щекой к его ладони. И тут, не знаю, я стала вспоминать, какой он был, когда ему было девятнадцать, как он через поле бежал к своему отцу, а тот, на тракторе, прикрыв от солнца глаза ладошкой, смотрел, как Вэс к нему бежит. Мы только–только приехали из Калифорнии. Я вылезла из машины с Шерил и Бобби, и сказала, А где деда? Но они еще были совсем маленькие.

Вэс сидел со мной рядом, похлопывал себя по подбородку, будто пытался угадать, что дальше. Отец умер. Дети выросли. Я посмотрела на Вэса, потом оглядела чефовскую гостиную, чефовское имущество. И подумала, надо нам что–то делать, пока не поздно.

Лапа, сказала я, Вэс, послушай меня.

Чего тебе? сказал он. Но больше — ни слова. Похоже, все уже решил. Но раз решил, торопиться некуда. Откинулся на спинку, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Говорить ничего не стал. Да было и незачем.

Я про себя назвала его по имени. Так оно легко произносится его имя, да я привыкла за столько лет. Потом я его снова позвала. Теперь уже вслух. Вэс, сказала я.

Он открыл глаза, но на меня не взглянул. Просто сидел, как сидел, и смотрел в сторону окна. Жирная Линда, сказал он. Но я–то понимала, что дело не в ней. Кто она такая! Имя одно. Вэс встал, опустил занавески — и океана как не бывало. Я пошла готовить ужин. В морзилке у нас еще оставалась рыба. Больше почти ничего. Сегодня вечером подберем остатки, подумала я, и — все.