Карл-Иоганн Вальгрен - КУНЦЕЛЬманн & КунцельМАНН

— Примерно неделя, — в унисон сказали братья Броннен.

— Я зайду ровно через неделю. Хайль Гитлер!

Вечером, когда Виктор и Георг шли в борцовский клуб на Софиенштрассе, Берлин погрузился во мрак. Погасили уличные фонари, трамваи выключили фары — власти организовали учебное затемнение.

— А в самом деле, сколько времени нам понадобится, чтобы достать портреты антипатриотичных писателей? — спросил Виктор, чуть ли не на ощупь пробираясь вдоль фасада дома.

— Полдня уйдёт на то, чтобы добыть фотографии. Полминуты на подписи. Я их знаю наизусть.

— А как с Эйнштейном?

— Примерно то же самое… плюс пять минут, чтобы набить руку на почерке. Странно, раньше я никогда не копировал его подпись.

— А цена?

— Сто марок за все три. Это вполне рыночная цена. А Янсен пусть сам разбирается со своим влиятельным приятелем.

Виктор остановился. Он почти не различал лица Георга. Ему вдруг показалось, что эта темень, эта временная слепота не просто так. Это знак из будущего.

— А ты уверен, что он не провокатор?

— Абсолютно уверен. Я знаю этот тип. Фанатичный коллекционер. Пойдёт по трупам.

Первый день прошёл не особенно успешно. Если не считать Янсена, у них был всего один посетитель — прыщавый юнец, который так ничего и не купил. Именно об этом размышлял Виктор, когда они свернули в проходной двор к борцовскому залу.

— Не беспокойся, — сказал Георг. Он и в самом деле как будто читал его мысли. — Всё пойдёт отлично. Мы же только начали. Кстати, думаю, в ближайшее время надо больше внимания уделять автографам. И подумать о почтовых заказах. Констебль — хороший знак. Запреты всегда привлекают людей. Запретное, скандальное, спекулятивное. Каких женщин молва связывает с Гитлером?

— Рифеншталь?

— И ещё эта английская аристократка, Юнити Митфорд. Мы выставим их портреты с автографами в витрине. И напишем: «У нас найдётся всё, что любит фюрер».

— По-моему, чересчур вызывающе. И опасно — подделки в витрине.

— Успокойся, дорогой братец. Надёжность стопроцентная. Единственное, что нам нужно для полного счастья, — пара девушек для прикрытия. Посмотрим, что удастся сделать Морицу.

Чемпиону округа в этот вечер предстояло раскусить нелёгкий орешек. Зал был забит до отказа, и большинство болело за его противника. Это был не просто матч, не просто борьба одного стиля жизни против другого, думал Виктор, сидя на скамье и наблюдая публику. Это ещё и противостояние одной идеологии с другой и… он с трудом решился сформулировать мысль… дуэль одного вида любви с другим, а скорее, дуэль любви со своей противоположностью.

Первый раунд едва начался, как Хольцбринку, рыжеватому и прекрасно тренированному капитану СС, быстрым рывком удалось вывести Морица из равновесия и хитрым финтом произвести захват со спины. Красивый захват обернулся не менее красивым броском. Мориц пытался подняться с ковра, но чемпион полка из Потсдама прочно удерживал его до конца раунда.

Второй раунд был лучше. После того как Хольцбринк был предупреждён судьёй за неправильно проведённый захват, он был вынужден начать в партере. Морицу удалось провести пару удачных бросков, что дало ему несколько очков, и счёт сравнялся. Соперник был явно растерян, но, уйдя в защиту, ему удалось сохранить статус-кво до конца раунда.

Чтобы публика могла посмотреть несколько матчей, договорились проводить всего три раунда. Перед последним счёт был семь-семь. В углу ринга массажист обрабатывал руки и спину чемпиона, а на скамейке рядом с Виктором Георг начал заключать пари. Он поставил неожиданно большую сумму, что защитник титула одержит чистую победу. Виктор тоже постучал букмекера по спине.

— Я тоже хочу поставить десять… нет, пятнадцать марок, что эсэсовец проиграет вчистую!

И вот начался третий раунд. Хольцбринк начал не особенно уверенно, но потом ему удалось захватить голову Морица и бросить его на ковёр. С быстротой ласки он повернулся вокруг оси и оказался на спине партнёра в позе, которая вряд ли понравилась бы партийным гомофобам. Ему удалось завести руку между плечом и шеей Морица. Если бы не усталость, которая начала уже не на шутку вгрызаться в мышцы, скорее всего, ничего бы не произошло, и Мориц просто начинал бы в партере. Но он поддался силе соперника и оказался на волосок от туше… правда, тут ему немного повезло: он захватил пояс Хольцринка левой рукой, вывернулся, и оба борца выкатились за пределы ковра.

Теперь они начинали стоя. Оставалась всего одна минута, но теперь уже эсэсовец был на два очка впереди. Борцы кружились по ковру. У Морица был рассечён лоб, кровь заливала глаз и щёку, но судья не хотел прерывать матч — оставались буквально секунды. Публика ревела от возбуждения. Образовались два лагеря, болеющих за своих фаворитов; все бешено орали, как на поле битвы, и награждали друг друга убийственными взглядами.

Организаторы матча, собравшиеся у столика секретаря, заметно нервничали, опасаясь массового побоища. Виктор обратил внимание на двух женщин, пробравшихся к самому краю ковра. Он не слышал слов, но по губам было видно, что они кричат «Мориц, Мориц», подбадривая чемпиона на последний, решающий бросок. И этот бросок состоялся, причём настолько быстро, что публика не успела прореагировать.

Мориц отклонился назад, делая вид, что потерял равновесие. Хольцбринк рефлекторно бросился вперёд — и нарвался на великолепно подготовленный бросок. Эсэсовец взвился в воздух и, пролетев несколько метров над ковром, приземлился на него спиной с такой силой, что так и остался лежать, хватая ртом воздух. Свисток судьи, фиксирующий туше, совпал с гонгом, возвестившим конец раунда.

Драки, к счастью, не возникло. Публика потянулась к пивным стойкам позади трибун. Разочарованные эсэсовцы покидали зал. Чемпион сидел на табуретке в углу ринга и весело махал рукой поклонникам. Тренер накладывал ему повязку на лоб.

— Сандра и Клара Ковальски. — представил Мориц девушек, когда они уже отмечали победу за дальним столиком в ресторане «У слона» на Иоахимштрассе.

Это были те самые девушки, которые подбадривали Морица в последнем раунде.

— Официально они сёстры. Сироты. И не просто сёстры, а и медсёстры, к тому же очень хорошие. Никому и в голову не приходит удивляться, что они живут вместе в доме Кёлера на Линиенштрассе.

Девушки весело закивали головами. Им было лет по двадцать. Клара, может быть, чуть старше.

— На самом деле они даже не родственницы. Похожи, правда? Но сходство зависит скорее от того, что они нравятся друг другу… рыбак рыбака видит издалека. Клара и Сандра подруги .

— Мориц сказал, вам нужно общество, — сказала младшая. — Это и нам подходит замечательно.