Юрий Вахтин - Иуда Искариот

- Он про учебу говорил, отец, - уже пошутил Виктор, - ваш учитель.

- Да, сынок, коли речь зашла об учителе. Ты не надумал вступать в КПСС?

- Нет. Пока я, отец, наверное, не созрел до этого. У меня еще в голове вместо гимна «Ласковый май».

- Не надо так над святым, сынок, - уже серьезно сказал Иван Егорович. – Под этот гимн в войну умирать шли строевым шагом, зная, что не придут назад. Это свято, сынок.

- Прости, отец, я конечно глупость сказал, - быстро поправился Виктор. – Значит, в 8.00 я у вас в конторе. Еще раз прости меня, отец.

Он положил трубку. Виктор, как большинство молодежи 80-х годов, смотрел на КПСС как на что-то историческое, громадное, не совсем соответствующее духу времени. Годы первых пятилеток войны их поколение, выросшее в мире и не знавшее слова «голод», конечно, представляло смутно. Что двигало Павла Корчагина и его ровесников из последних сил строить светлое будущее? Голодать, замерзать. Жизнь всего одна и прожить ее надо, чтобы не только не было мучительно больно за бесценно прожитые годы, но и хотелось прожить ее в достатке и сытости. Потому что одна она, эта жизнь, у каждого человека. КПСС еще подкидывала своей молодежи исторические стройки типа БАМа, но во главу ложился уже рубль, а не патриотизм. Многие, не скрывая этого, ехали на стройку просто заработать. Как Афганистан не преподносили в центральных СМИ как нечто судьбоносное для нашей страны, до самого вывода войск мало кто искренне считал так, как писали в газетах. Молодые парни шли воевать, выполняя приказ. Афганистан 80-х так и не стал Испанией 30-х.

Виктор после разговора с отцом задумчиво сидел в кресле. Защелкал замок, зашла, нет, залетела как ветер Вика. Сколько энергии у нее, хотя по росту и телосложению еще совсем девчонка. Наверное, она права – в жизни добиваются всего только энергичные, целеустремленные люди.

- Витюшка, меня взял под опеку Олег Николаевич, - с порога выпалила Вика.

- Лобов? – удивленно переспросил Виктор.

- Да, Олег Николаевич Лобов, - подтвердила Вика.

- Но почему? Он же химик.

- На геологическом два профессора и два кандидата, поэтому разрешают профессорам вести двух аспирантов. Лобов будет готовить и вести меня.

- Но почему тебя Лобов? – Виктор даже побледнел. – Викуль, слишком часто в нашем доме произносится эта фамилия.

Еще свежа была в памяти история с правами Лобова, и каждое упоминание его фамилии вызывало в душе Виктора невольную дрожь.

- Лобов меня хорошо знает. Я знаю химию на «отлично», лучше всех в группе сдала. И, наверное, он джентльмен, помнит об утерянных правах, - начала перечислять Вика.

- Успехи по химии… Котенок, ты сама знаешь – тебе просто повезло. На «отлично» ты знала два билета, и один из них тебе достался. Права для профессора Лобова совсем не проблема. Думаю, получить новые – дело одного дня. В городе очень многие, в том числе и в милицейских кругах, знают Лобова. Он, я помню, еще читает химию по криминалистике в институте МВД.

- Да, читает. Но кому хочется лишний раз лезть в глаза, а потом быть за это обязанным. Но если Вы категорически против Лобова, я приму Ваш вариант: профессор Генрих Осипович Вайсман. Ваш друг?

Виктор даже немного обиделся за старого профессора. Студенты часто, учитывая возраст профессора, подшучивали над ним. Хотя такой памяти, такого знания своего предмета, как у Вайсмана не было, наверное, ни у одного из профессоров и доцентов университета. Вайсман знал не только года, но и дни, и месяца рождения и смерти, пожалуй, всех людей, которые, пусть даже однажды, упоминались в истории. Плюс огромная прочитанная литература о великих, как и все художественное, с элементами делала его лекции особенными, их можно было слушать даже три пары подряд.

Вика обиделась. Она сидела на диване, положив руки между коленей и обиженно вытянув губы трубочкой. Виктору стало жаль ее. Она пришла такая счастливая. Наверное, аспирантура для девчонки из небольшого районного центра был придел юношеских мечтаний.

- Нет, я ничего не имею против Олега Николаевича, он хорошо знающий свой предмет преподаватель. Но… - Виктор попытался сгладить конфликт.

- …Но бабник, - перебила Вика. – Вы это мне хотите сказать, Виктор Иванович? Успокойтесь, он помолвлен с Зоей Андреевной Ефимовой. Кто это? Молодой профессор из технологического. На Новый год они планируют свадьбу. Вы неисправимый ревнивец, Виктор Иванович, упрекаете бедную девушку в том, чего она себе никогда не позволит. Потому что любит своего ревнивца и не просто любит, а обожает, - Вика бросилась на шею Виктора. – И становится женщиной только с ним, - продолжала Вика уже полушепотом, томно открыв ротик.

Утром Виктор к 8.00 пришел в контору на стройку и был приятно удивлен слаженности, расторопности всех работающих. Ровно в 7.45 началась планерка, где присутствовали начальник участка, старший прораб, главный архитектор и высшее руководство. Всё быстро, оперативно. Все получили задания и пошли на свои участки, чтобы конкретно поставить задачу перед каждым мастером. Все знали свое место, свое дело, не было привычной на наших стройках беготни и бестолковой суеты, все конкретно знали кому, где, сколько. Не было долгой раскачки. Уже в 8.05 засверкали голубые огоньки сварки, заработали тяжелые экскаваторы. Все шло грамотно и четко, чувствовалась умелая и властная рука руководства. Виктор даже загордился, что одним из основных звеньев этой слаженной цепи управления такой машины был его отец.

Иван Егорович Захаров успевал, казалось, везде. Он давно заметил сына. Поприветствовал рукой и жестом дал понять: «подожди немного, походи, посмотри». Он уже пробежал, встретился, переговорил с основным руководством стройки, с каждым поздоровался за руку, каждому что-то сказал, указал. Виктор видел: Захарова-старшего на стройке уважают и руководители, и простые работяги, многих из которых Иван Егорович тоже знал, как с равными здоровался за руку, даже советовался. Молодого сварщика в защитной солдатской рубашке под тяжелой сварочной работой отец назвал Николай Петрович, хотя по возрасту он был, наверное, моложе Виктора. Не ожидал Виктор от отца такой прыти, сейчас, когда много говорится о самодурстве, чванстве многих руководителей. Нет, отец не такой, он всегда дает высказаться своему подчиненному, узнать, что мешает работе, какие трудности и как их можно решить быстрее с меньшими простоями. Наконец, отец освободился, дал последнее указание группе специалистов в новых синих рабочих спецовках и в красных касках с высоким мужчиной в годах, видимо, старшим группы, впереди, подошел к сыну:

- Это геодезисты, инженеры, архитекторы. Наверное, я тебя приставлю к группе. Видишь, высокий в очках, это Семен Абрамович Розван – архитектор из Москвы, талантливый, умнейший человек, будешь у него заместителем, - обратился к сыну Иван Егорович.