Кристина Арноти - Африканский ветер

Улыбаясь из далекого небытия, Энджи отправляла мне послание: я не должен забывать ни о ее влиянии, ни о ее социальном положении.

— Благодарю вас, мисс Цвинке. Излишне говорить, как жена вам признательна…

— Мы сделали бы то же самое для любого из наших клиентов, — сказала Цвинке. Ее швейцарское пуританство не позволяло думать, что эта привилегия была предоставлена состоянию Фергюсонов.

Я встал, забрав пухлое досье, откланялся. Возвращаясь через холл, я с ужасом увидел Фридриха… Он входил через главную дверь, держа в руке морскую звезду. Обогнув зеленые растения, занимавшие центральную часть внутреннего дворика, я устремился к нему’ и окликнул его игриво:

— Привет, Фридрих, каким ветром тебя сюда занесло?

— Привет! — сказал он — Я не заметил, как вы подошли…

— Но зато я тебя заметил. Что ты тут делаешь?

— Я хочу поздороваться с Энджи, — сказал он. — Я принес ей морскую звезду, а в кармане у меня есть маленькая ракушка. Здесь запрещено их собирать, но она оставит их в коттедже, они не покинут пределов Кении…

Я никогда не любил подростков. Замарашки из моего общественного класса в далеком детстве постоянно на меня нападали, я их раздражал. Богатые детки отталкивали меня. Этот мальчишка выводил мня из себя, он был умен, как обезьяна, может быть, даже чуточку умнее, при виде него мне становилось не по себе. Каким инстинктивным чувством этот мальчик, ездивший с самого рождения на заднем сиденье «мерседеса», учуял во мне бывшего бедняка? Он смотрел на меня своими глазами северного крота. Уже в коттедже я понял, что не понравился ему и что ему спешно хотелось увидеться с Энджи. Надо было как-то от него отделаться. Я нежно произнес:

— Как это мило, малыш… но не надо ее беспокоить, она, наверное, спит. Вернувшись с пляжа, она вся дрожала. Выпила аспирин и легла в постель.

— Она никогда здесь не болела, — сказал Фридрих, — она никогда не хотела спать. Даже поздно вечером она приглашала меня к себе и рассказывала мне о Лос-Анджелесе. Там есть банды, гангстеры, она говорила о Калифорнии, о загрязнении и вреде химических продуктов, и поэтому она хочет все здесь спасти.

Если бы я только мог схватить его за шкирку и выкинуть отсюда! Этот засранец, продукт телевидения и комиксов, продолжал говорить, не спуская с меня глаз:

— Вы оставили ее, она не любит оставаться одна. Когда-нибудь у нее появится ребенок, который никогда ее не покинет. На этих каникулах таким ребенком буду я.

Мне надо было победить этого набросившегося на меня «Чужого-3» [35] Известный американский фильм о космических чудовищах. .

— Не надо спорить. Когда я уходил из номера, она спала. С кем ты сюда приехал?

— Один. Я пришел пешком по дороге.

— Возвращайся к себе, уже темно, по дороге идти опасно.

— Я мог бы прийти через пляж, — сказал он, — но сейчас прилив.

Прищурив глаза, он наблюдал за мной. Он был хитер и прекрасно знал здешние места.

— А где твои родители?

— Поехали в супермаркет за минеральной водой.

Я стал оглядываться вокруг, словно ища свидетелей:

— Возвращайся домой, родители будут беспокоиться.

— Не будут. Мне уже восемь лет. И я хочу отдать подарок Энджи…

Я вздохнул:

— Что за упрямый мальчик! Я сейчас поднимусь в номер, если она проснулась, я скажу Энджи, что ты здесь. Если спит, то увидишься с ней завтра.

— Не стоит беспокоиться, я пойду с вами, — сказал Фридрих — Если она не захочет со мной увидеться, я подожду в коридоре.

Он не спускал с меня глаз.

— Пойдем, — сказал я и протянул ему руку.

Он посмотрел на меня с презрением:

— Идите… Я знаю дорогу.

Обидевшись, он обошел мою протянутую руку. Мы пересекли холл, поднялись по лестнице, прошли по коридору. Сгущались сумерки, розовый участок неба становился все более и более черным. В парке только что зажглись фонари, птицы издавали лишь редкие звуки, устраиваясь на ночь.

— В коттеджах, — сказал Фридрих, — запрещено кормить обезьян, иначе они придут толпами.

Подойдя к двери нашего номера, я сказал Фридриху:

— Подожди здесь…

Я закрыл за собой дверь и устремился в комнату Энни. Она сидела на краю кровати и обрабатывала пилкой ногти. Я шепотом выпалил:

— Один нахальный мальчишка, так называемый друг Энджи, пришел сюда с подарком. Он живет в соседнем коттедже, очень умен и наблюдателен. Надо сделать вид, что ты спишь, накрывшись до ушей.

Она немедленно отложила пилку для ногтей и юркнула в постель.

— Закройся до самого носа! Волосы в беспорядке. Вот так… Я скажу ему: «Видишь, Эрик, Энджи спит». Ни в коем случае не шевелись, не вздрагивай, если он к тебе прикоснется…

— Хорошо, — сказала она, — поняла.

Став податливой и стремясь мне понравиться, она притворилась спящей, свернувшись в комочек, как зародыш. Одеяло закрывало ее лицо до самого носа, волосы были разложены по подушке. Я закрыл шторы, выключил ночник, а потом открыл Фридриху дверь.

— Тсс… Не надо ее будить. Можешь положить свою морскую звезду около кровати.

Он на цыпочках подошел к кровати и положил звезду на ночной столик. Энни задержала дыхание. Я испугался, что, когда она снова начнет дышать, Фридрих раскусит эту мизансцену.

— Пойти, — вполголоса сказал я Фридриху — Когда она проснется, то сразу же увидит твой подарок.

Он попятился назад, продолжая глядеть на Энни. Выйдя из комнаты, он был явно удовлетворен.

— Тогда до завтра, — сказал он мне и ушел.

Подождав, пока он скроется за углом, я пошел проверить, действительно ли он ушел. Затем вошел в номер и успокоил Энни:

— Все нормально, он ушел.

Она села на кровати:

— Твое дело становится все более и более сложным. Ты что, не ждал этого визита?

— Здесь все сошли с ума и интересуются моей женой.

— Повторяю, мне удивительно то, что тебе ничего не было известно.

— Мы женаты полтора года, и у нас были другие занятия, кроме как говорить об Африке.

— Странная какая-то женщина, твоя жена. Она послала тебя в самую настоящую мышеловку. Или ей на тебя наплевать, как и на других, или она хочет твоей погибели.

— Да ничего она не хочет. Во всем виноват только я. Я заупрямился, решил доказать, что способен довести до конца этот фарс. А поскольку мы уже здесь, надо продолжать, иначе у нее будет плохое мнение о моих способностях.

— Возможно, нам повезет, — сказала она. — Но мне хотелось бы увидеть Африку по-другому, не только глядя в бинокль на пляж.

Я позвонил Шнайдеру и сказал, что Энджи хотела бы увидеться с ними завтра, а если мы все-таки уедем, то по возвращении из сафари. Он был настолько занят с возможными инвесторами в лице только что приехавших немцев, что даже не очень расстроился. Он тоже знал о привычке Энджи приезжать и уезжать самым непредсказуемым образом.