Дорис Лессинг - Великие мечты

— Мы уже не так молоды, как раньше, — сказал Седрик. — Ты всегда забываешь об этом.

Но ее было не остановить:

— И этот бред, с которым мы должны мириться! Жена повара больна, потому что ее, видите ли, сглазили. Да у нее приступ малярии, потому что она не принимала таблетки. Я говорю им, я все время говорю им: если не будете принимать лекарства, то будете болеть. Но вот что я вам скажу. Этот их н'ганга имеет больше веса в местных делах, чем любой чиновник из правительства.

Сильвия рискнула войти в бурный поток ее красноречия:

— Как раз об этом я и хотела поговорить с вами. Мне нужен ваш совет.

Две пары бледно-голубых глаз уставились на гостью с вниманием: давать советы — это то, что они умеют делать лучше всего. Сильвия обрисовала в общих чертах ситуацию.

— И теперь меня считают воровкой. И что это за заклятье, наложенное на новую больницу?

Эдна издала короткий, злой смешок:

— Ну вот, опять. Понимаете? Глупость чистой воды. Когда деньги на новую больницу закончились…

— Почему они закончились? И я слышала сначала, что их дали шведы, потом — что немцы.

— Какая разница? Шведы, датчане, янки, кто угодно — только деньги, переведенные ими в Сенгу, пропали со счета, и они отказались от дальнейшего участия. Сейчас Всемирный банк, или «Глобал Мани», или «Кэринг Интернэшнл», их сотни, этих благодетелей-идиотов, пытаются найти новый источник средств, но пока не нашли. Мы не знаем, что там у них происходит. А тем временем ящики с оборудованием просто гниют, так говорят черные…

— Да, я видела их. Но зачем посылать оборудование, когда больница еще не достроена?

— Обычное дело, — пожала плечами Эдна Пайн, довольная тем, что ее правота в который раз доказана жизнью. — Не спрашивайте меня почему; если дело в их проклятой некомпетентности, то даже не спрашивайте. Говорили, что больницу построят и откроют за шесть месяцев, ну подумать только, что за чушь, но чего еще ожидать от этих идиотов в Сенге? Я думаю, что здешний Большой босс, господин Мандизи, как он себя называет, пошел к н'ганга и попросил распустить слухи, будто бы на больницу и все ящики наложено заклятье и все, кто хотя бы пальцем их тронет, навлекут на свою голову всевозможные беды.

Седрик Пайн коротко хохотнул.

— Отличная идея, — сказал он. — Очень умно, Эдна.

— Я рада, что ты оценил, дорогой. В общем, это сработало. Но потом, похоже, вы поехали туда и что-то взяли.

— Полдюжины «уток». У нас в больнице их совсем не было.

— Полдюжины — это слишком много, — вставил Седрик.

— Но почему мне никто ничего не сказал? Помимо нас с Ребеккой было еще шесть женщин из деревни. Они просто… вскрывали ящики и брали, что хотели. И ничего не сказали мне.

— Ну, а разве они могли что-то возразить? Вы же в их глазах — миссия, Бог-отец и Церковь, да и отец Макгвайр вечно ругает их за суеверия. И к тому же они, наверное, решили, что мути Бога сильнее, чем мути их шамана.

— Оказалось, что нет. Потому что люди начали болеть и умирать, и это из-за того, что они украли вещи из ящиков. Так говорит Ребекка. Но на самом деле это СПИД.

— А, СПИД.

— Почему вы произнесли это так? СПИД — это доказанный факт.

— Да просто это последняя соломинка, — объяснила Эдна Пайн, — вот почему. Они приходят из своих хижин и просят мути. Я говорю им, что от СПИДа мути не существует, а они, конечно же, думают, что мути у меня есть, только я не хочу им давать его.

— Я знакома с деревенским н'ганга, — сказала Сильвия. — Иногда я прошу его помочь мне.

— Хм, — заметил Седрик Пайн, — это называется невинность, шагающая в клетку со львами.

— Не буди лиха… — произнесла Эдна раздраженно, едва сдерживаясь и не скрывая этого.

— Когда я сталкиваюсь со случаями, где наши лекарства бессильны — те лекарства, что есть у меня, — и Ребекка начинает говорить, что этих людей сглазили, то я прошу н'ганга прийти в больницу. Я прошу его убедить больных, что это не сглаз, что их не… прокляли, что угодно… И я говорю ему: «Я не хочу выведывать ваши секреты, только помогите мне». Прошлый раз, когда н'ганга приходил, он подошел к каждому из тех, кто там лежал — я думала, что они не выживут. Не знаю, что он им сказал, но некоторые из них просто встали и пошли — они излечились.

— А другие?

— Местные н'ганга знают про СПИД — про худобу. Они знают больше, чем люди в правительстве. Наш н'ганга говорит, что не может вылечить СПИД. Он может лечить симптомы — кашель, например. Поймите же, я рада его помощи, ведь у меня так мало возможностей здесь. У меня даже элементарных антибиотиков нет. Вот только сегодня, вернувшись из Лондона, я зашла в свою аптеку, а там почти пусто, все украдено. — Ее голос звенел, под конец в нем зазвучали слезы.

Пайны переглянулись, и Эдна сказала:

— Эти проблемы берут над вами верх. Не надо принимать все так близко к сердцу.

— Уж кто бы говорил! — вздохнул Седрик.

— Ну да, ты прав, — согласилась Эдна. И Сильвии: — Я знаю, каково это. Возвращаешься из Англии и впрягаешься в работу на адреналине, ты просто пашешь и пашешь, а потом вдруг: бамс, ты валишься без сил и два дня ни рукой, ни ногой пошевелить не можешь. Так что вот: пойдите-ка и полежите часок. Я позвоню в миссию, скажу, что вы задержитесь.

— Подождите, — сказала Сильвия, вспомнив, что еще не упомянула о самом важном для себя. За обедом она услышала, что ее, Сильвию, считают шпионкой ЮАР.

Плача, потому что, раз полившись, слезы отказывались останавливаться, она рассказала фермерам об этом, и Эдна засмеялась и сказала:

— Да не обращайте внимания. Не тратьте на это слез. Нас вот тоже принимают за шпионов. Дай собаке дурное имя и повесь ее. У южноафриканских шпионов фермы можно отбирать с кристально чистой совестью.

— Не говори ерунды, Эдна, — возразил Седрик. — Им не требуется никаких поводов. Они и так могут забрать у нас все в любой момент.

В кольце сильной руки Эдны Сильвия перебралась с веранды в комнату в глубине дома. Там Эдна уложила гостью на кровать, задернула занавески на окнах и ушла. По тонкому хлопку занавесок бежали быстрые тени облаков, потом вернулся желтый предвечерний свет, потом вдруг стало темно, грянул гром, и началось светопреставление — по железной крыше забарабанил дождь. Сильвия заснула. Разбудил ее улыбающийся негр с чашкой чая. Во время войны доверенный повар Пайнов тайком провел в дом партизан, а потом сбежал с ними. «У него не было выбора, — говорил отец Макгвайр. — Он не плохой человек. Работает сейчас у Финли в Коодоо-крик. Нет, конечно, Финли не знают его историю, зачем?» Вообще же о прошедших событиях святой отец говорил с отстраненностью историка, а вот о личных тяготах и лишениях рассуждал долго и со страстью. Интересно: если судить по тону говорящего, то вчерашнее несварение желудка священника обладало той же значимостью, что и неодобрительное отношение сестры Молли к папе римскому, жалобы Пайнов на черное правительство или слезы Сильвии, огорченной пропажей лекарств.