Дорис Лессинг - Великие мечты

Она удивилась, когда на этот раз звонок в приемную товарища министра Франклина принес неожиданно быстрый и желаемый результат. Ее соединили с ним сразу же, и она услышала его сердечное:

— О, Роуз Тримбл, давненько мы не виделись, ты как раз тот человек, который мне нужен.

И они с Франклином встретились снова, но не в официальной обстановке, а в фойе новой гостиницы «Батлерс» — модного заведения, оформленного так, чтобы высокопоставленные визитеры не смогли найти ни единого различия между цимлийской столицей и любой другой. Франклин непомерно растолстел, он не вмещался в кресло, его большое лицо изливалось подбородками и черными блестящими щеками. А глаза стали узкими щелками, хотя Роуз помнила их большими, располагающими к себе, трогательными.

— Так вот, Роуз, нам нужна твоя помощь. Как раз вчера президент Мэтью говорил, что без твоей помощи нам не обойтись.

Профессиональное чутье подсказало Роуз, что эта фраза близка по духу ее собственным заверениям о том, что «мы с товарищем Франклином старые друзья». Товарищ Мэтью вообще упоминался в каждом втором предложении — либо хвалебно, либо с проклятиями. Должно быть, слова «товарищ Мэтью» звенят и журчат в небесном эфире как музыкальная заставка популярной радиопрограммы.

— Да, Роуз, это хорошо, что ты приехала как раз сейчас, — говорил Франклин, улыбаясь и бросая на нее подозрительные взгляды.

Они тут все параноики, слышала Роуз от Барри, от Фрэнка, от Билла и от их гостей, которые текли через дома Сенги в непринужденном колониальном — ой, ошибочка! — постколониальном стиле.

— Да, Франклин, я слышала, у вас проблемы?

— Проблемы! На этой неделе наш доллар снова упал. Сейчас за него дают в тридцать раз меньше, чем после Освобождения. И знаешь, кто в этом виноват? — Франклин наклонился к Роуз, потрясая перед ее лицом пухлым пальцем: — Это все международное сообщество.

Она ожидала услышать обвинение в адрес южноафриканских шпионов.

— Но в стране вроде все идет неплохо. Я только вчера читала в «Пост».

Франклин с неожиданной энергией выпрямился — чтобы увереннее себя чувствовать в противостоянии ей, — оперся ладонями о ручки кресла.

— Да, мы преуспеваем в наших начинаниях. Но враги Цимлии говорят иное. Вот тут-то ты нам и пригодишься.

— Всего три месяца назад вышла моя большая статья о Вожде.

— Прекрасная статья, прекрасная. — Он не читал ее, это было видно. — Но появляются и другие публикации, которые пачкают доброе имя страны и обвиняют товарища президента во всех грехах.

— Франклин, говорят, что все цимлийские лидеры очень богаты, что вы скупаете фермы, гостиницы, все подряд.

— Кто такое говорит? Это ложь. — Он помахал в воздухе рукой, разгоняя докучливые стайки лжи, и снова откинулся в кресле.

Роуз молчала. Фрэнклин всмотрелся в собеседницу, даже приподнял голову, потом уронил ее обратно.

— Я бедный человек, — заныл он. — Очень бедный человек. И у меня много детей. И все мои родственники… ты же понимаешь, я знаю, ты понимаешь, что в нашей культуре человек, который добился чего-то в жизни, должен обеспечивать не только свою семью, но и всех многочисленных родственников, помогать им всем.

— И это замечательная культура, — сказала Роуз, которой эта концепция действительна грела душу. Только посмотрите на нее саму! Когда она, еще совсем девочка, была такой беспомощной, где были ее родные? А потом еще сынок из богатой семьи капиталистов-эксплуататоров воспользовался ею…

— Да, мы гордимся нашими традициями. Старики в нашей стране не умирают в одиночестве в приюте для престарелых, и у нас нет сирот.

Ну, даже Роуз знала, что это неправда. Она слышала о последствиях СПИДа — когда взрослые умирали, дети оставались брошенными на произвол судьбы, без средств к существованию, хорошо, если жива древняя бабушка, которая возьмет их к себе.

— Мы хотим, чтобы ты написала о нас. Рассказала о нас правду. Я прошу тебя описать то, что ты видишь здесь, в Цимлии, чтобы остановить наконец это вранье. — Франклин оглянулся на элегантное фойе, на улыбающихся официантов в ливреях. — Ты же сама все видишь, Роуз. Посмотри вокруг.

— Я видела в одной из ваших газет список. Список всех министров и высокопоставленных чиновников и того, чем они — чем вы — владеете. У некоторых не одна, не две фермы, а целых двенадцать.

— А почему нам нельзя иметь ферму? Разве мне запрещено владеть землей, если я министр? Когда я выйду в отставку, на что я буду жить? Поверь мне, я бы предпочел быть простым фермером, жить со своей семьей на собственной земле. — Франклин нахмурился. — А тут еще эта засуха. У меня на ферме в долине Буву вся скотина передохла. Земля превратилась в пыль. Моя новая скважина высохла. — Слезы побежали по его необъятным щекам. — Ужасно видеть, как умирают твои бычки. Вот белые фермеры так не страдают. У них у всех есть дамбы, есть скважины.

Роуз почувствовала, что нащупала новую тему. Что, если подробно рассказать об этой засухе, от которой, похоже, всем приходится несладко, белым или черным — без разницы, а это значит, что ей не обязательно будет вставать на чью-то сторону. Конечно, о засухе она ничего не знает, но можно попросить Билла или Фрэнка просветить ее, и тогда у нее вполне может получиться нечто злободневное, и при этом она не заденет чувства правителей Цимлии (не хотелось бы преждевременно обрывать эти выгодные связи). Да, она могла бы стать борцом за экологию…

Вот какие мысли кружились в ее голове, пока Франклин воспевал несгибаемую позицию Цимлии на переднем фронте прогресса и строительства социализма. Закончил он южноафриканскими агентами и необходимостью сохранять бдительность.

— Агенты — в смысле шпионы?

— Да, шпионы. Это более точное слово, согласен. Они повсюду. Это они ответственны за ложь, распространяемую о Цимлии. У нашей службы безопасности есть доказательства. Их цель — дестабилизировать Цимлию, чтобы нас захватила Южная Африка и прибавила к своей империи. Ты слышала, они нападают на Мозамбик? Они расползаются по всему континенту. — Франклин уставился на Роуз, проверяя, какой эффект производят на нее его слова. — Ты ведь напишешь для нас несколько статей в английских газетах? Объяснишь правду?

Он начал выбираться из кресла, пыхтя и кряхтя.

— Моя жена все говорит мне, что я должен сесть на диету, но это так трудно, когда перед тобой ставят вкусное блюдо, а нам, министрам, постоянно приходится присутствовать на разных мероприятиях…

Момент прощания. Роуз колебалась. Вспышка теплых чувств к мальчику Франклину из прошлого, ведь как-никак она воровала для него одежду — нет, даже больше того, учила его самого воровать, эта вспышка заставляла ее обнять его. А если он обнимет ее, то это дорогого будет стоить. Но он протянул ей руку, и она пожала ее.