Юрий Герт - Грустная история со счастливым концом

Все были настроены решительно, все были готовы встретить грудью и смести любое препятствие на своем пути... Но первым препятствием оказалась дверь директорского кабинета: Рюриков с досадой подергал ее за ручку и объявил, что кабинет закрыт, придется выбрать другое время для визита... Однако Клавдия Васильевна возразила, что нет, ни в коем случае, надо послать за директором, надо его дождаться, и так они слишком долго откладывали!.. Ее поддержали остальные.

Но тут Попов заметил в замочной скважине ключ. Значит, Эраст Георгиевич с кем-то заперся в своем кабинете?

— Вся ясно,— сказала Виктория Николаевна,— там Вдовицын...

Учителя знали, какие отношения с недавних пор связывают завхоза с директором, и называли Вдовицына «тайным советником» при Эрасте Георгиевиче...

— Кто бы там ни был, а с этим пора кончать!..— сердито заявила Клавдия Васильевна.— Мы или они!.. Мужчины, стучите в дверь!..

Но стучать не пришлось, потому что в этот момент в коридор стали просачиваться звуки, которые вряд ли подтверждали догадку насчет Вдовицына...

Эти звуки вначале походили на гортанный клекот; потом они взмыли вверх, на немыслимую высоту; потом они превратились в хрипловатый, надтреснутый баритон, который выкрикивал совершенно ни с чем не сообразные слова, например, слово «шантаж», повторяемое особенно часто громко, и еще — «честь школы», «совесть», тоже очень часто и громко, а потом все глуше, глуше...

Все удивленно переглядывались, не зная, что и думать. Но удивление достигло предела, когда, спустя несколько минут, щелкнул ключ, дверь открылась и из директорского кабинета вышла Таня Ларионова...

И какой, какой она вышла?.. После всех криков, после гортанного, задохнувшегося клекота, который, по всей видимости, обрушился на нее?.. Обескураженной?.. Испуганной?.. Оробевшей, по крайней мере?.. Ничуть не бывало!..

Ее еще никогда не видели такой: она не шла — она парила над полом. Она летела, ничего не замечая вокруг. Она сияла так, что на нее и смотреть было больно, разве что сквозь солнцезащитные стекла!.. И только если приглядеться сквозь такие стекла, можно было бы различить в победной усмешке, дрожащей на ее губах, помимо торжества, еще и странное, загадочное лукавство — в самых-самых уголках губ...

Но дальше... Самое удивительное произошло дальше!..

Эраст Георгиевич... Вот кто выглядел растерянным и смущенным!..

Он пробормотал нечто туманное в том духе, что, вероятно, заставил долго себя ждать... Но у него был неотложный разговор с Таней, которая пришла к нему поделиться одной весьма интересной и полезной идеей...

Он курил. Он нервничал. Он прикуривал сигареты одна о другую. Он попросил у дам — так он выразился — позволения приоткрыть форточку, чтобы хоть немного вытянуло дым, наполняющий кабинет. Конечно, Андрей Владимирович испытывал подобие жалости к Эрасту Георгиевичу, когда начал, от имени присутствующих, свою обвиняющую речь. Но мало-помалу он разгорелся, разгорячился, и только в самом конце сбавил тон.

Он сказал, что его коллеги надеются на доводы разума...

Эраст Георгиевич молчал. Он сидел, глядя на пепельницу, переполненную окурками; два или три из них выкатились на стол, но он не сделал движения, чтобы их поднять, вернуть в осыпающуюся горку пепла. Его кулаки в рыжих волосках, крепко стиснутые, не шевелясь, лежали на столе... Потом они расслабились...

Он вынул из пачки последнюю сигарету, и, скомкав, бросил пачку в проволочную корзину,

Хорошо, сказал он, будем считать, что эксперимент вступил в новую фазу (он заметил, как почти все вздрогнули при этих словах, и громко усмехнулся)... фазу Признания Ошибок и Устранения Недостатков...

Но как быть, продолжал он, как быть при этом с Днем Итогов?.. Не окажется ли это неловким — накануне Дня Итогов...

Эраст Георгиевич красноречиво вздохнул и развел руками.

Однако Андрей Владимирович заранее предусмотрел такой вопрос и подготовил ответ.

Истина, сказал он рассудительно, рождается в спорах, в борьбе мнений, в поисках, даже в ошибках... Таков естественный, нормальный процесс. И если в результате этого сложного, трудного, но естественного процесса, в конце концов, рождается Истина — это вполне достойный, даже завидный итог, и нам нечего стыдиться или пугаться такого Итога!..

Ему было нелегко возражать, да Эраст Георгиевич, казалось, и не собирался ни спорить, ни препираться...

...Покидая директорский кабинет, учителя были несколько ошеломлены собственным успехом. Они еще ничего не знали о Тане... Впрочем, только ли они?..

Возможно, от читателя не укрылся лукавый прием некоторых авторов: изображая положительного героя, автор наделяет его каким-нибудь явно отрицательным свойством или чертой. Например, сварливым характером. Или бородавкой на каком-нибудь заметном и досадном месте. Это, по мнению автора, придаст его герою неотразимую убедительность. Если даже на самом деле никакой бородавки не было, он ее добросовестно выдумает, потому что нельзя без бородавки, это не соответствует сложности, противоречивости жизни и чему-то еще.

Но мы убеждены, что все это совершеннейшая нелепость. Что на свете бывают люди, у которых нет ни сварливого характера, ни бородавки под носом. И выдаются дни, когда с утра до вечера на небе светит солнце, и его не заслоняют ни тучи, ни даже маленькие бегучие облака. И возникают обстоятельства, при которых, как ни верти, все происходит самым великолепным образом, и все, ну буквально все самые недоступные мечты исполняются, как в сказке, но тем не менее, это не сказка, а жизнь! Да и почему должно случаться иначе?.. Почему?.. Но мы поговорим об этом в какой-нибудь другой раз.

Так вот, именно такие события, которые автор не намерен уснащать никакими бородавками, развернулись в школе № 13.

Принято считать, что удача окрыляет. Это верно. И в особенности если ей предшествовала долгая полоса неудач. Тогда у человека вырастают вдруг такие крылья, какие и не снились аэродинамике. Ни аэродинамике, ни бионике, ни самому академику Туполеву!

В эти дни Таня бралась за тысячу дел сразу — и все у нее получалось. Все, что скопилось у нее в душе за тягостное время одиночества, все, что она пережила и перестрадала, пробуя перевоспитать Петю Бобошкина — все нашло выход, разрядку, захватило, увлекло остальных!..

В комитете комсомола, перебив унылые препирательства по поводу очередного диспута «Где же ты, романтика?..»— Таня рассказала о Бобошкине. Как она его встретила, как гналась за ним по ночному пустырю, как было ей страшно, когда шла она прямо на Миху Гундосого, и обо всем, что было потом. А главное — о ребятах, которые остались в кочегарке... И тут все забыли про диспут. Все заговорили о кочегарках, о компаниях, собирающихся там, и Галя Матвейчук — та самая, что мечтала сделаться следователем — предложила вместо диспута провести рейд по таким вот злачным местам...