Ильдар Абузяров - Агробление по-олбански

– Нет, что написано на небесах, человеку не изменить, – отстранил руку Петра Порошкански.

– Да я тебе говорю. Ну, давай разберемся с тобой, ну, давай, например, почему смоковница?

– Смоковница – это же винная ягода.

– Мне что винная ягода, что смоковница – одного поля ягоды. Ты мне по-нашему, по-албански скажи.

– Ну, хорошо, инжир.

– Так это простой инжир? Из-за него весь сыр-бор?

– Не притворяйся, Петр, ты же знаешь, что из инжира делают вино.

– Ну и что? Вино вон и из груш делают, и из яблок. А инжир – это и есть маленькие недозрелые груши. По крайней мере, по форме.

– Ты же знаешь, что метафизическое опьянение – одно из необходимых состояний. Помнишь, на чердаке Эфлисон нам плел об опьянении и похмелье. Она, кукушка, знает о своей смерти, и она пьяна от счастья. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А человек после опьянения дружбой и любовью испытывает одиночество похмелья, потому что человек за любовью и дружбой пытается спрятаться от смерти, а это явления одного порядка.

– Ни хрена я не понимаю твоих премудростей, Давид.

– Знаешь, наш учитель сказал, что пророк Иса был одним из тех людей, кто знал точный день, час и минуту своей смерти. Это великое счастье и одновременно ответственность. И еще на земле есть такие люди, у которых на теле есть отметины.

– Какие отметины?

– Особые знаки на теле, говорящие о месте и часе смерти. Например, родимые пятна или родинки. Такие люди особенные.

– Да плевать мне на людей с отметинами.

– А мне не плевать.

– Ну, подожди, давай зайдем с другой стороны. Ты только попытайся настроить себя на критический лад. Не верь слепо своему учителю. Давай подумаем вместе, ну, что такое смерть? Что человек может знать о ней?

– В том-то и дело, что мы ничего не знаем, но кое-что чувствуем. Хочешь, я тебе задам один провокационный вопрос? Что было первым: яйцо или кукушка?

– Какой смысл в твоем вопросе, Давид? Ты же знаешь, что в нем нет никакого смысла.

– А вот и не ответил. А я тебе скажу, что было первым: кукушка, потому что кукушка подкинула яйцо этого мира.

– Ты же сам только что сказал, что подбросишь мне своих жен, как кукушка яйца. – Петр попытался использовать в споре схоластические приемы. – А твои жены – они живые и видят. Следовательно, яйца тоже живые. Противоречишь, брат.

– Ничего не противоречу. Когда мои жены перейдут к тебе, это уже будут совсем другие люди. Они вылупятся заново, начнут с тобой новую жизнь, а меня забудут, я для них умру, буду мертвецом. Той частью их жизни, которая была внутри скорлупы. Понимаешь, круг замыкается.

– Какой круг?! – Петр ударил себя по лбу. – Ты мне окончательно в голове все извилины бантиком завязал.

– Все у них будет после моей смерти по-новому. Меня завернут в белый саван, они нарядятся в белые платья и платки. В цвет яйца. Встретят тебя. Ты их спросишь обо мне, а им даже сказать будет нечего. Или расскажут такое, чего со мной никогда и не было. Вы войдете в новые комнаты с белыми подушками и перинами. Ты прикоснешься к их белым холодным телам. А глаза у них будут мутные, словно покрытые белой пеленой. Ты дотронешься до их груди, и тут наступит самое главное. Пролупление!

– Что наступит? – не понял Петр.

– Пролупление! А как же еще, так и будет. Все будет по-новому. Главное, чтоб хуже не было. Хочешь, я задам тебе еще один вопрос, на который ты не сможешь ответить: чем отличается яйцо кукушки от яиц других пернатых?

– Страхи-то нагоняешь, – возмутился Петр, – ничем яйца кукушки не отличаются от прочих яиц, во всех яйцах желток и белок!

– Да, но только кукушка отказывается от своих яиц добровольно. Дарует им свободу, как в свое время Всевышний даровал свободу человеку. Свободу выбора, свободу отвергнуть своего создателя. Страшную, если вдуматься, свободу. Дружба и любовь – та же свобода. А ведь не каждый отец предоставит своему сыну даже возможность стать свободным или блудным – предоставит и стерпит.

– Может, отец и стерпит, – взорвался Петр, – только я тебе не отец и терпеть этот бред больше не намерен. Давид, как же тебя угораздило-то попасть в этот орден? Какой буль, какой гуль? Какие яйца? Как они тебе голову-то заморочили. Буль – это же простое звукоподражание воде, а яйца – это всего лишь яйца. Вот голову-то заморочили парню!

– Были у меня в жизни проблемы, ты же знаешь. А в яйцах действительно сокрыта страшная сила. Даже Александр Македонский на дно морское опускался в стеклянном яйце, чтобы в новый мир проклюнуться. Помнишь, об этом еще Горан рассказывал. И недаром после великого опьянения лучше всего опохмеляться сырым яйцом.

– Да что это за проблемы – яйца! – возмутился Петр. – У всех мужиков такие проблемы.

– У меня, считай, умножай на четыре. И ты меня не переубедишь. – Порошкански резко повернулся к стене, давая понять, что разговор окончен. – Давай досыпать.

Понимая, что Давид его переговорил, если не сказать грубее, а сейчас хотел еще и перемолчать, Петр решил подойти с другого конца – поговорить по душам, как в детстве.

– Вот сейчас возьму и откажусь от твоих жен разом и скопом! Что тогда скажешь?

– Не отказывайся, они хорошие, – повернулся Давид лицом назад к Петру. – К тому же Айгюдь имеет русские корни.

– Русские? – заинтересовался Петр, питавший страсть ко всему русскому.

– Да, ее прадед из тех офицеров, кто служил Ахмету Зогу. Помнишь, когда в июне 1924 года в Албании произошла буржуазно-демократическая революция и к власти пришло правительство православного епископа Теофана (Фана) Стилиана Ноли, и правителя Ахмета Зогу изгнали вон из страны.

– Это когда в Тирану прибыла советская миссия во главе с разведчиком эсером Аркадием Анатольевичем Краковецким, – уточнил Петр, – чтобы установить коммунистический режим в стране и сделать Тирану центром «экспорта революции» в соседние страны?

– Да. Однако попытки реформировать самую отсталую страну в Европе с помощью коммунистических методов провалились. А тут еще Ахмет Зогу решил взять реванш и скинуть епископа. Объявив себя потомком Александра Македонского, Зогу собрал армию, в основном из подвластных ему албанских племен матьян, живших в королевстве сербов и хорватов. А для организации артиллерийской батареи и пулеметного дивизиона были приглашены имевшие боевой опыт русские эмигранты – лучших профессионалов на Балканах вряд ли можно было найти. Командиром Русского отряда по рекомендации сербской стороны был назначен полковник русской армии на сербской службе М. Миклашевский. Вот Айгюдь – потомок того самого Миклашевского.

Петр слушал рассказ Порошкански о первых отрядах УЧК (армии освобождения Албании) во главе с русскими офицерами с большим интересом. Впервые Давид рассказывал ему о своих женах.