Алла Герцева - У Вечного огня

— Читать любит! И художественную, и учебники. В Москву, на архитектора готовится. Отслужу, говорит, потом учеба!

Гордится сыном. Подумал Павел и вздохнул. Недобрые предчувствия овладели им.

— Сережа что-то натворил? — щеки женщины побледнели. — Вы не скрывайте, он от меня никогда ничего не скрывает. Как отец погиб, мы с ним душа в душу живем! — она не отводит беспокойного взгляда от лица следователя. Дрожащие пальцы коснулись ворота кофточки, теребят пуговицу. — Хотя он у меня смирный, выдержанный, в драку редко ввязывается. Отец таким же был, он весь в отца!

— А вот вчера в драку ввязался! — участковый снял фуражку, присел на стул у стола.

— Я виновата! Вчера должна была на их вечере присутствовать, да на дежурство вызвали! — женщина приложила ладони к покрасневшим щекам.

— Девушка у него есть?

Надежда Ивановна приложила ладонь к груди, пытаясь сдержать громкие и тяжелые удары сердца. Кивнула, не отводя взгляда от участкового.

— Наташку люблю, если что, он женится, все понимаю, дело молодое, я ж не зверь!

Павел опустил голову, стараясь не смотреть в глаза женщине.

— Мы пойдем! Когда Сергей придет, скажите, пусть в участок зайдет!

Павел направился к выходу, Геннадий Иванович последовал за ним.

— И сильно подрались? — женщина поспешила следом. — Все живы, здоровы?

— Не беспокойтесь! — Геннадий Николаевич положил руку на плечо женщине. — Когда ему на пункт назначено явиться?

— Завтра! — Надежда Ивановна посмотрела на Павла. Но тот не подняв головы, щелкнул замком и вышел на площадку.

Мужчины медленно спускаются по ступенькам. Надежда Ивановна застыла в проеме двери, не в силах сойти с места. Скрывают. Что-то случилось. Она смотрела вслед, пока они не вышли из подъезда. Потом вернулась в прихожую, закрыла дверь, прошла в комнату сына. Где же он? Наташе позвонить? Неудобно. Подведу девчонку, мать с бабушкой разволнуются. Дождусь, пока Сергей придет. Надо было поменяться дежурством, и пойти с ним в кафе, тогда ничего бы не случилось. А что случилось? Сердце участило удары. Присела на край кровати. Ну, подрались, с кем из мальчишек в этом возрасте не бывает? Тогда где он? Часы громко пробили два удара. Девять часов утра! Еще рано! Но всю ночь гуляли! Сколько можно? Пора бы придти домой. Нет, все-таки позвоню. Встала, вышла в комнату, набрала номер мобильника. Гудки, гудки, гудки и тишина! Какая зловещая тишина! Что делать? Встревожилась женщина. К участковому пойти? Он ведь только ушел. И ничего не знает. Она вошла в кухню, зажгла газ на плите, поставила чайник. Села на табурет. Есть не хочется! Утомилась! Надо прилечь, решила Надя. Выключила плиту, прошла в комнату, села на диван, скинула тапочки, поправила подушку, легла, натянула до подбородка мягкий плед, закрыла глаза. Немного посплю, пока Сережка явится, вместе позавтракаем, успокоила себя, женщина.

Павел Андреевич прищурил глаза под яркими лучами солнца. Очки не взял. Посмотрел на мыски туфель. Уже запылились. Он старается думать о различных пустяках, отгоняя тяжелые мысли. Стайка птиц, с криком пронеслась над головой, уселась на ветке раскидистого дуба у тротуара.

— Ты думаешь, это они Сергея? — Геннадий Иванович поправил на голове фуражку.

— Ничего не думаю! Боюсь думать! — не поворачивая головы, произнес Павел. — Страшно, мне, Геннадий Иванович. Страшно и жутко. Предчувствия нехорошие.

— Насчет предчувствий, брат, загнул. Ты милиционер, а не гадалка. Пока не готовы материалы экспертизы, паниковать не надо!

— Жаль мне ее, очень жаль!

— Ты в отделение? — остановился у поворота Геннадий Иванович.

— Зайду, жену успокою. Теперь, наше свадебное путешествие не скоро состоится.

— Ничего, раскроешь дело, потом и поедете. Я тоже домой, после ночи голова гудит. Уже возраст не тот, чтобы сутками на работе пропадать!

Павел повернул ключ в замке, потянул за собой дверь, снял туфли, на цыпочках прошел в ванную. Открыл кран, подставил лицо под холодную струю.

— Слышу, слышу! — голос Нины, словно колокольчик разнесся по квартире. — Медовый месяц не закончился, а он уже от жены с утра удирает! — дверь ванной раскрылась. Разрумянившаяся Нина возникла за спиной мужа. — Сейчас я тебе разборку устрою! — пухлые губки сложились в обиженную гримасу.

Павел обнял жену, прижался щекой к теплой, гладкой коже.

— Ой! — взвизгнула Нина, пытаясь вырваться из цепких объятий мужа. — Мокрый, холодный, фу, терпеть тебя не могу!

— Это кто меня не любит? — он прижался губами к виску Нины. Запах духов, ароматного мыла стукнул в голову, словно вино.

Нина покорилась, крепко сомкнула руки на шее мужа.

— Только не сейчас, блины на плите, со сметаной, как ты любишь!

— Тогда, корми! — Павел пошел следом за Ниной, отгоняя желание обнять, покрыть поцелуями ее лицо, шею, грудь, прижаться к ней всем телом и забыть сегодняшнее утро. Нет, не сейчас. Поем и на работу. Может быть, результаты экспертизы уже готовы. Зашел на кухню, сел к столу, вдохнул аромат свежеиспеченных блинов, сложенных горкой на широком блюде Ловкие руки жены положили на тарелку аппетитные кусочки, подвинули чашку со сметаной, бокал с кофе.

— Пожалте, барин, завтрак! — склонилась Нина в шутливом поклоне.

— Спасибо, дорогая! — Павел занялся едой.

— Вкусно!? — женщина улыбнулась, наблюдая, как муж есть блины, присела напротив, поставила локоток на стол, подперла подбородок.

— Очень! — кивнул Павел. — А ты ела?

— Что ж я возле еды и буду голодать? — рассмеялась, Нина. — Себя я в первую очередь покормила. Дождешься тебя, как же!

— Извини, такая работа!

— Ладно, не извиняйся! Понимаю! Знаю, за кого замуж шла!

Павел взглянул в глаза жены. Прочел в ее взгляде, участие и уважение.

— Спасибо, Нинулька! — ему захотелось рассказать жене о первом серьезном деле, поделиться сомнениями и предположениями. Но он остановил себя. Еще и рассказывать, собственно, нечего. Отодвинул тарелку, пустой бокал, встал.

— Спасибо, дорогая! Очень вкусно!

— На работу! — подмигнула Нина, — До вечера! А отпуск?

— Одно дело разберу, потом в отпуск! — виновато переступил с ноги на ногу, почесал затылок.

— Ну, что с тобой поделать! Подчиняюсь! — Нина поднесла ладошку к виску. — Есть, ждать, товарищ начальник!

Глава 10.

Молодой следователь идет по знакомой дорожке к месту работы, впервые ощущая горечь от своей профессии. Думал, буду пользу приносить. Выходит, одни неприятности. С утра людям настроение испортил. И даже не знаю, была причина или нет. Может быть, с Геннадием Ивановичем раздули из мухи слона. Надо было сначала экспертизы дождаться, а мы, сразу по домам пошли. Ну, подумаешь, подрались пареньки. Нет, не умею работать!