Г. Котницкий - Закон благодарности

— Смотри, культурный, понимает, что на сиденье лезть нельзя, — произнес с удивлением таксист, — А я думал, сейчас мне все зацапает своими лапами.

— Не зацапает, не из таких.

— Чистопородный?

— Конечно.

— О-о-о…

Петр Данилович назвал адрес, машина рванула с места, и больше они не разговаривали.

Теща жила в Дачном. Таксист домчал пассажиров туда по пустынным широким проспектам всего за несколько минут. Еще с улицы Петр Данилович заметил, что окна освещены, — значит, его ждут.

— Дик, рядом! — сказал он и пошел на третий этаж. Дика он с поводка не спустил — держал петлю поводка вместе с ручкой чемодана, а в другой руке нес свой объемистый тюк.

Едва Петр Данилович отпустил кнопку звонка, как дверь распахнулась. Марина обняла его, Сзади выглядывала теща.

— Как я тебя ждала, как ждала, — шептала Марина, а Петр Данилович целовал ее похудевшее бледное лицо.

— Ты не больна? — спросил он.

— Нет, ничего, на работе устаю только.

— Ты работаешь?

— А ты что же думал: пропадать где-то будешь годами, а я — сиди у окошка да гляди на дорожку?

Они стояли прямо на лестничной площадке. Дик терпеливо ожидал, зажатый между чемоданом и тюком. Он чувствовал, что хозяин в эти минуты совершенно забыл о нем, что выбежавшая из двери маленькая женщина имеет к хозяину какое-то отношение, раз они так обнимаются, как обнимались бородатые и безбородые мужчины на его далеком арктическом острове в день прибытия парохода. И он ждал, когда же вспомнят о нем. Но о нем не вспоминали. Он вильнул хвостом, хлопнув им по чемодану.

— Что же мы так и стоим на лестнице?! — первой опомнилась. Марина.

— Ах, да! — Петр Данилович подхватил чемодан и тюк, ткнулся в дверь, не прошел, подал чемодан теще, волоком потянул тюк.

— А это что за страшилище? — спросила Агнесса Николаевна, когда вслед за Петром Даниловичем в тесную прихожую вошел Дик. Раньше она в суматохе Дика не заметила.

— Это Дик, — ответил Петр Данилович и прикоснулся пальцами к голове собаки. — Между прочим, зимой он спас мне жизнь, товарищей моих позвал на помощь, когда меня медведь свалил.

— Какой ужас! — всплеснули руками обе женщины.

— Дика медведь тоже ранил, но он добрался до домика, я был без сознания. В общем, если бы не он, не стоял бы я сейчас перед вами.

— Да, но где же мы его будем держать, не в комнате ведь? — спросила теща.

— В прихожей день-другой побудет, а там дачу снимем, — ответил Петр Данилович, снимая плащ.

— Да кто же сейчас дачи снимает? — всплеснула руками Агнесса Николаевна. — Сентябрь настал, последние дачники в город спешат.

А Петру Даниловичу казалось, что лето лишь начинается. На арктическом острове, когда они уезжали с Диком, только-только наступили теплые дни. В Магадане, где они жили почти месяц, тоже было не жарко, а вот поди ж ты — уже сентябрь! Петру Даниловичу и Дику, привыкшим к полярным холодам, было тепло, а ленинградцы надевали осенние пальто.

— Возможно, и очередь моя на квартиру подошла, три года все-таки в Арктике пробыл, должна же очередь продвинуться, — высказал робкую надежду Петр Данилович.

— Получают-то квартиры те, кто поближе к начальству, кто надоедает постоянно, а про таких, как ты, обычно забывают, — сыронизировала теща.

— Напомним.

— Ну хорошо, квартиру ты получишь в лучшем случае завтра, а надо думать, как быть сегодня. Ты, Петюша, наверное, с дороги умыться хочешь да и проголодался?

— Да не мешало бы. А где же Аленка, почему она папу своего не встречает?

— Спит давно. Ведь полночь уже, — сказала Марина.

Петр Данилович заглянул в Маринину комнату. Да, тесновато. Аленкина кроватка втиснута между столом и буфетом. Напротив — диван-кровать. Комната тещи была просторнее, там и телевизор стоял, но она — хозяйка, где нравится, там и живет, хотя одной в маленькой комнате даже удобнее было бы. Придется временно им потесниться, а Дика действительно надо приучить сидеть в прихожей.

— Ну ладно, вы готовьте закуску, а мы сейчас поищем чего-нибудь, — сказал Петр Данилович, соображая, куда сунуть чемодан и тюк. В комнату нельзя — там и так тесно. Только в ванную, а потом разберу вещи, как-нибудь распихаю. Он так и сделал. В прихожей стало просторнее.

Дик услышал:

— Здесь — место! Лежать!

Он покорно лег, но уснуть не мог, видел, как Петр Данилович вынес из ванной шкурки песцов с переливающимся мехом и бутылку шампанского, которую вез в чемодане через всю страну, не без основания полагая, что в торжественный миг прибытия вина может дома не оказаться. Потом Дик услышал восклицания — это жена и теща восторгались подарками; плеск воды — это Петр Данилович наскоро мылся под душем; отдаленный выстрел — это вылетела пробка из бутылки шампанского… Забывшись в тревожном сне, Дик не слышал, как Петр Данилович и Марина прошли из комнаты Агнессы Николаевны в свою, как закрыли двери, как укладывались спать. Дик вздрагивал во сне, ему чудилось, что кто-то уводит от него хозяина, он просыпался, улавливал запах плаща Петра Даниловича в прихожей, припоминал, как оказался здесь, и засыпал снова.

На острове Дик просыпался, едва раздавались первые шаги за стенами домика полярников. На новом месте он спал беспокойно: было жарко, в уши лезли сквозь сон какие-то звуки, шедшие сверху, снизу — отовсюду. Дик открывал глаза, прислушивался, но кругом было темно, что беспокоило — не понять.

Наконец эта длинная ночь кончилась. За стенкой щелкнул выключатель, через дверное стекло в прихожую полился свет. Дик обрадовался, встал, потянулся всем телом до хруста в костях, правда, при этом задние лапы во что-то упирались, но ничего, разминка получилась. Он ожидал, что выйдет хозяин, но вышла старая женщина, пахнущая совсем не так, как пахли все знакомые Дику люди. Ноздри защекотало, Дик чихнул и забился в угол, прижав дверь ванной комнаты.

— Ой, а я и забыла, что тут собака! — воскликнула Агнесса Николаевна и поспешно захлопнула дверь.

Дику стало любопытно: чего она испугалась? Он подошел к двери и царапнул когтем передней лапы стекло.

— Петя, Петя, проснись, мне не пройти в ванную из-за твоей собаки, — позвала Агнесса Николаевна.

Дик прислушался. Вот раздались столь знакомые ему шаги хозяина. Наконец-то! Дик завилял хвостом, выбивая замысловатую дробь о дверь ванной.

— Мне уже собираться пора, а он там под дверью сидит, смотрит, — объясняла теща, опасливо выглядывая в щелку чуть-чуть приоткрытой двери.

— Да вы не бойтесь, он не тронет, — успокоил ее Петр Данилович. — Он же все понимает.

— Нет, ты уж его придержи, пока я пройду. И вообще, раз заимел собаку, надо, наверное, вести ее на прогулку.