Дино Буццати - Избранное

Воспользовавшись тем, что капитан стоял поодаль, Исмани обратился к заправщику, человеку в летах с кротким выражением лица, и, указывая на дорогу, взбиравшуюся зигзагом по склону, спросил:

— К атомной станции — в ту сторону?

— К атомной? — Заправщик оглянулся, словно в поисках подмоги. — Понятия не имею.

— Но ты хоть слышал про нее? — (К ним приближался Вестро.)

— Да ведь всякое говорят. И погода, само собой… Погода…

— Что — погода?

— Погода, говорю, переменилась. Теперь лучше. И дождь перестал.

Он засмеялся.

Такой крайне расплывчатый ответ (чего, впрочем, и следовало ожидать, учитывая природную настороженность обитателей долины, отрезанных от остального мира) вполне мог сойти за утвердительный. А можно ли ему верить? Краем глаза Исмани уловил — или у него просто фантазия разыгралась? — на лице заправщика мимолетную ухмылку, будто он заговорщически подмигнул капитану. Но Вестро и бровью не повел.

Когда вновь уселись в машину, он что-то невнятно пробормотал водителю. Тот развернул машину и, вместо того чтобы ехать дальше по долине, двинулся в обратном направлении.

— Мы возвращаемся? — спросила госпожа Исмани.

Вестро ответил с расстановкой:

— Прошу меня извинить. Я здесь впервые. Не заметил, как развилку проехали.

— Какую развилку? — с беспокойством спросил Исмани, вспомнив об ущелье, которое произвело на него неприятное впечатление.

— Километра три-четыре назад надо было свернуть.

Все замолчали.

Так и есть, подумал Исмани. Я сразу все понял. Словно предчувствовал. Не останусь там ни за что.

— Капитан, — проговорил он через несколько минут. — Простите мое любопытство. А если я…

— Да-да, слушаю вас, профессор, — с готовностью откликнулся тот, видя его нерешительность.

— Если я… ну просто в порядке предположения… Если я вдруг передумаю, то есть прямо сейчас возьму и откажусь, что тогда?

— В таком случае, — чуть ли не по слогам произнес Вестро с обычной своей флегматичностью, — я в вашем распоряжении и доставлю вас обратно домой.

— А что, такие случаи бывали?

— Не знаю. У меня есть инструкции. И в частности, если вы, профессор, внезапно…

— Что с тобой, Эрманн? — с улыбкой спросила жена. — Что у тебя на уме?

Исмани не слушал. Его чрезвычайно обеспокоил ответ капитана.

— Значит, — сказал он, — не исключалось, что я в последний момент…

— В подобных обстоятельствах, профессор, обычно стараются учесть любую вероятность, и министерство… Я полагаю, ваша миссия вполне добровольна, и всякое принуждение противоречило бы…

— Скажите правду, капитан, кто-нибудь из моих коллег уже… уже дезертировал?

— Не знаю, не думаю. Не слыхал про такое. Я же говорю — сам впервые еду туда.

Исмани неуверенно замолк, не зная, на что решиться. Отказаться теперь, после всего проделанного пути, было бы и странно и смешно — в конце концов он не ребенок! Вид дикого ущелья с мертвенными скалами в глубине вызывал у него настоящее физическое отвращение. И все же Исмани решил повременить.

Как он и предполагал, машина замедлила ход именно там, где начиналось зловещее ущелье.

— Нам туда?

— Да нет, — ответил Вестро. — Совсем в другую сторону. — И указал на противоположный склон.

Исмани с женой обратили взоры направо. Там, под прямым углом к главной дороге, они увидели мост, который пересекал реку (точнее, широкое русло, усеянное белой галькой; сама же река оказалась журчащим ручейком), ведя к началу боковой долины. По сравнению с зиявшим напротив ущельем, эта долина была широкой, зеленой и смотрелась весело. Леса и луга лепились к горбатым холмам, громоздясь друг на друга в беспорядке, а в глубине этой романтической декорации виднелся обрывистый горный хребет. То ли горы здесь и впрямь выглядели по-иному, то ли сквозь открывшиеся вдруг в небе прогалины полился радующий душу свет, но у Исмани на сей раз не возникло каких-либо неприятных ощущений.

У самого подножия последней скальной вертикали, за которой по излому рельефа угадывалось плоскогорье, дорога вдруг расширялась, образуя некоторое пространство; тут и располагался контрольно-пропускной пункт: небольшая казарма, антенна с флагом, простая деревянная ограда, две скамьи, стол и заброшенная собачья конура.

Место отличалось изумительной красотой: кругом леса, низвергающиеся по крутым склонам в Тексерудскую долину, на дне которой далеко-далеко виднелось белое русло реки, дорога, разбросанные деревушки, легкая дымка, и на всем — покой, чистота и уют, присущие горной местности.

Лишь за спиной панорама обрывалась. Лес сменялся неровной кромкой тяжелых скал, поросших дикими травами и кустарником; далее зияла пустота. Эти нависшие стены, несмотря на ширь ландшафта, сковывали общую картину, вносили в нее некоторую тоскливость.

Супругов Исмани встретил дежурный офицер, лейтенант Троцдем. Будучи заранее поставлен в известность об их прибытии, он распорядился об обеде и держал себя весьма учтиво.

На контрольно-пропускном пункте им пришлось задержаться. В закрытую военную зону машина капитана Вестро не имела пропуска. Из Центра, куда направлялся Исмани, должен был спуститься за ними другой автомобиль. Вообще-то, объяснил лейтенант, автомобиль уже здесь, но ожидается приезд еще одного человека — жены инженера Стробеле, вместе с которой супругам Исмани предстоит проделать заключительный отрезок пути.

Что еще за Стробеле? Из туманных объяснений лейтенанта Исмани заключил, что Стробеле является наверху довольно важной фигурой. Приезд его жены, надо полагать, не случайно совместили с прибытием Исмани, и не ради экономии бензина, а, скорее всего, из-за необходимости свести к минимуму проезды через строжайше охраняемую границу зоны.

Супругов Исмани препроводили в тесное казарменное помещение, служившее столовой. Тут были и другие военные: младший лейтенант Пикко, старший сержант Амброзини, старший сержант Интроцци.

Капитан Вестро вскоре откланялся, сказав, что по делам службы ему надлежит срочно вернуться обратно. Но было ясно: ему просто не терпится скорее оказаться подальше от этого места.

С отъездом Вестро оборвалась последняя нить, связывавшая Исмани с привычной жизнью. Начинались приключения. Разговоры, которые он слышал вокруг себя, только усугубляли его беспокойство.

Он вдруг понял, что и лейтенант Троцдем, и Пикко, и прочие не имеют ни малейшего представления о том, что делается на плоскогорье. Немногочисленный военный гарнизон выполнял лишь сторожевую задачу во взаимодействии с другими контрольно-пропускными пунктами, расположенными вокруг зоны 36. Это было внешнее заграждение, выставленное с целью препятствовать доступу в зону посторонних лиц и осуществлять наблюдение за близлежащей территорией. Офицеры и солдаты гарнизона не подчинялись Центру, не имели права входить в зону и не принадлежали к числу посвященных.