Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Жаль мне его стало до костей… как сына спившегося…

Зарыдала я, заплакала… Ему ведь одному за всю пьяную Россию перед Богом отвечать!..

И он вместе со мной заплакал…

Я ему банку с вареньем протянула: “Это тебе, сынок, от нас, от крестьян твоих… Я ведь одна у нас в деревне осталась… дальше некому будет тебе варенье варить…”

А он плачет и говорит: “Я ведь ничего хорошего крестьянам не сделал… За что же мне варенье-то?”

Тут я еще больше прослезилась…

Тогда он варенье взял… добрый он. И уехал…

Только запах перегара от него в воздухе остался…

Так мы и расстались…

И старуха замолкла, замкнулась, сгорбилась…

И стала мне во сто крат родней и ближе…

“Нет на земле чужих… Все родные…” — подумал я…

И, значит, смерти нет, потому что не могут умереть все люди на земле… да…

Не может умереть любовь на земле…

Так мы и расстались…

…И с того дня я часто мечтал посетить старуху Марфу в одинокой избе её…

И часто вспоминал одну ночь в ее избе, когда я проснулся оттого, что дрожащие бугристые старушечьи пальцы, похожие на кору старой березы, нежно ласкали меня по челу сонному моему…

И персты эти святые томительно сладко пахли козой, словно коза ласково склонилась надо мной, словно русская дряхлая береза склонилась по-матерински надо мной…

И я вспомнил, как родная мать моя склонялась надо мной в сиянье Млечного Пути…

Как гроздь гиссарского янтарного колосистого винограда склонялась надо мной…

… Сынок, сынок… спи! спи! Спи…

То гроздь винограда плывет надо мной…

То русская старуха береза коза дышит веет блеет надо мной…

О Боже…

А коза при печных всполохах глядела на меня талыми изумрудными глазами Гули…

…Гуля! Ты глядишь на меня?..

И куда зовешь?.. В Водопад?..

Да рано мне еще…

И…

…И вот еду я по утренней, сонной дороге в туманах осенних набегающих…

Рана моя от смерти матери притихла… Отпустила…

Туманы то набегают, натекают на дорогу, закрывая, поглощая холмы и долины, то открывают осеннюю, золотистую овидь, оглядь… Как живые…

Я вспоминаю рассказ старухи Марфы-Воительницы о банке брусничного варенья.

И опять печальные мысли о России, как осенние, призрачные, низкие тучи, обнимают мучают меня…

…Как мог так ломко, хлипко погибнуть, саморазрушиться могучий СССР?..

Хотя Он не разрушился — Его разрушили в тайной войне… нынче великие войны протекают бесшумно, без стрельбы, без атак, а в головах вождей-иуд…

СССР рухнул в головах вождей, а потом и наяву…

И где весь трехсотмиллионный советский, в одночасье сгинувший народ?..

В каком глухом котловане? рве?..

Без вести пропавший на глазах у всего мира народ?..

Вот так пропали древние римляне?.. древние иудеи?.. древние греки?.. византийцы?..

Как великая мощь в несколько дней или даже часов обратилась в больную немощь?..

Как Великая Держава, пекущаяся о каждом тщедушном, пьющем мужичонке, о его работе, жилье, ученье детей, о его судьбе, о его пианстве — как могла такая Держава превратиться в бессмысленный, пахучий, кочевой цыганский базар, торжище, кочевье брошенных человеков и целых народов-сирот?..

Как сталь стала кислой ржой?..

Как вселенский грозный Русский Орел стал суповой, покорной курицей с “ножками Буша”?..

За что явились в мире 300 миллионов несчастных, удивленных людей и горстка всемогущих кровавых татей — пастухов-погонщиков, придумавших какие-то пустые словеса: “перестройка”, “реформа”… “права человека”… “капитализм”… “валюта”…

И все 300 миллионов смирились?..

Кроме этой бабки с брусничным вареньем у Кремля?..

А где же клятвы и присяги Советской победоносной Армии?..

А? А? А?..

…А где был и есть я? А я восстал?.. Ученый с мировым именем — и я на весь мир промолчал…

О Боже!..

…И всё чаще, когда я вопрошаю, за что Господь Русь Святую и её наследника — СССР — так яро покарал, я всё чаще останавливаюсь на том адовом расстреле Царской Семьи в ипатьевском подвале!..

Когда безвинные, уже небесные отроковицы, райские царевны, подушками защищали друг друга от ветхозаветных пуль — не себя! не себя! — а “други — сестры своя”…

Да! Да!..

Там всеобщая гибель началась!..

Там исток!..

Оттуда потекли ручьи русской крови, собираясь потом в широкошумные реки…

Там ледник, откуда потекла русская вековая кровавая река!..

Если можно убить — предать, растерзать в подвале Помазанника Божия — то что же можно сделать с тобой, мой безымянный, смирившийся с этим убиеньем, русский брат?..

А?..

Если Царь — закланная Овца, то что тогда немой народ, раб Царя?..

Но!..

И!..

И опять наползают осенние, болотистые туманы на дорогу — ничего не видно окрест, словно один я еду в тумане, и туман знобкий проникает в голову мою, и я едва еду…

И вспоминаю в тумане стихи поэта Z:

…Если ты родился русским на Святой Руси,

То не будет тебе счастья, как ни голоси…

И куда ни колеси!..

…Во мне две крови текут-говорят…

Одна кровь — кровь моего убитого отца — еврейская, бурливая, бешеная, как горная река…

Это кровь ветхозаветных Пророков, вопиящих против зла, против безбожия, против Золотого тельца, против греха…

Эта кровь не дает уснуть многим народам в их сытом историческом сне, не дает им сладко забыться в розовых домиках-склепах их…

Эта кровь разрушает империи, страны, языки, города, чтобы человеки знали, что земная жизнь перед Богом — это суета сует, тщета, вода…

Эта кровь гонит Мельницу Мировой Истории, в которой все человеки — лишь сладкая хлебная пыль, мука…

Да?..

Вторая кровь во мне — кровь моей убитой матушки — тихая, смиренная, глубокая, как русская река…

И эта кровь зовет меня к великому смиренью, и далеким монастырям, к святым отцам, к небесам… И тоже говорит, что земная жизнь перед Богом суета, трава, тщета, вода… да?..

О Господь мой!..

Крови разные — а цель одна… да?..

Дать тленному человеку вечную веру в вечный рай?.. да?..

Да!..

О Боже!.. Два Сада колышатся на историческом ветру — жаркий иудейский Сад и заснеженный русский Сад…

Но Плод у Них один — Бог…

И только Любовь соединяет Их, как соединила Она моего отца и мою мать… Израиль и Русь…

…И тут странное явленье, странный призрак плывет по дороге в тумане: девочка на велосипеде… Высокая… в вязаной шапочке спортивной и в спортивном узком костюме…

Стройная, как древняя египтянка, вырезанная на древних камнях…

Я медленно еду в тумане, и она останавливается около меня.