Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Но ведь они убили мою мать? Мою страну? Мой нищий народ?..

Ветхозаветная ярость поднимается во мне, и русская смиренность не может победить её…

О Боже…

Я бреду по голой вершине горы Кондара…

Я сразу вижу знакомую громаду Черешни… Она спит…

Спит?.. А где тысячи коралловых эф её?..

Я знаю, что все на земле змеи спят днем, при солнце, а ночью они охотятся…

Ночью они живут…

Но не коралловые эфы, которые устали жить…

Которые хотят уйти с земли вослед за своими Царями, которых они любили, ласкали и убили…

И они виновато, как скифские жены, хотят уйти в загробье, где их ждут их Цари…

И они спят ночью, как люди…

И они просыпаются только рано утром, вместе с солнцем, а потом вновь быстро, оцепенело засыпают, замирают…

Они любят смерть больше, чем жизнь!..

И потому, едва выпустив, выманив из ползущего чрева свое живорожденное потомство, своих детенышей, Эфы тут же яростно пожирают их…

Они пожирают свое потомство, потому что они хотят преданно уйти в землю за своими Царями! потому что они не хотят здесь жить!.. да!.. они не хотят земных потомков!..

Они хотят жить там — в вечности… Они мудры, как человеки… они древней… и мудрей…

Они как великие поэты, мудрецы, цари, снежные барсы, носороги, амурские, уссурийские тигры…

Как Божьи Пророки, которые тысячи лет назад покинули Человечество — и вот Оно вынуждено сиротски оглядываться назад, где Они были живыми, дышащими, как мы, скоротечные…

Но Они — Божьи Посланники — покинули нас, и мы лишь ждем Их Второго Пришествия…

И что же мы лишь вынуждены повторять Древние Слова?..

А где же наши Пророки и Слова?..

И что же мы никогда не услышим Живого Пророка?..

И никогда не дотронемся до его живых одежд? и рук?..

Всё в прошом… всё в прошлом… есть только прошлое…

…Но вернемся к Эфам!..

Но!..

О!..

О! Я представляю чувство только что новорожденного змееныша, когда собственная мать гонится за ним по ветвям Черешни, чтобы проглотить его насмерть!.. навсегда!.. О!..

И тогда детеныш яростно бросается к огромным, малиновым, атласным плодам-ягодам-черешням, и от страха мгновенно прогрызает черешню…

И забивается, прячется в сладких, вязких, спасительных недрах плода от своей матери-убийцы, которая только что снесла, вытолкнула его из заботливого чрева своего в божий, светлый — такой соблазнительный мир! — и вот сразу! хочет! убить! его…

О Боже!..

Но ведь и безбожные жены человеческие еще во чреве, в аборте убивают чад своих, а эфы хотя бы дают им выйти в божий, сладкий мир…

И вот жены греха не дают надежды чадам, плодам своим, а Эфы дают.

Значит, Эфы-роженицы благородней иных жен человеческих?..

О, Боже!.. Куда я забрел?..

О Боже!..

И вот слепые, голодные эфы-матери бросаются и на ягоды, и пожирают их, и ищут сладких, свежих змеенышей, своих в недрах плодов…

Но не всех находят они… не всех съедают… Слишком много ягод на циклопическом Древе…

И в этом спасенье Эф, и продленье рода их… И знают, чуют они!..

Но ночью они спят…

И я знаю это…

…Я подхожу к Дереву спящему…

Что-то чудится мне, что сотни глаз хищных глядят на меня? иль снежный барс? иль тяньшаньский медведь? иль волк тайно глядят на меня и алчут?.. Как страшно быть дичью!..

Я дрожу…

Я долго стою под Деревом…

Потом открываю чемодан, вынимаю большую нейлоновую сумку и вешаю её себе на шею…

Но чую: кто-то глядит на меня… (потом я узнал, что это смерть глядела на меня).

Потом я шепчу молитву всем земным богам:

— О, Элоим Яхве! О, Авраам! О, Заратустра! О, Иисус Спаситель! О Аллах! О, Мухаммед!.. О, Будда!.. О, Шива!.. О, спасите хоть на эту ночь меня! меня! меня! муравья, муравья! муравья!.. Спасите от Эфы меня!..

…Я гляжу на Древо…

Нет на нем эф. Спят они где-то до утра… В ветвях? в стволе?..

Но вдруг не все они спят?..

А вдруг у них есть ночной эфа-страж, и он алчно глядит на меня, и ждет меня? А?..

Опять я чую, как зверь, что кто-то глядит на меня… что я дичь уготованная…

— Гуля, Гуля Сарданапал, спаси меня!..

…Мне мало Пророков, и я прошу помощи у усопшей возлюбленной моей…

Да!.. да! да! да! да!..

…И я неслышно подхожу к Дереву…

Я трогаю его ствол голыми перстами…

Я жду, когда мои пальцы перестанут дрожать…

И они перестают дрожать…

Я тоже устал жить!.. Я тоже хочу умереть… да!.. Но я хочу помочь людям и покарать бесов, хотя мудрецы говорят, что кто борется с бесами — сам становится бесом…

Я трогаю древнюю, измученную кору Дерева-Исполина, и кора сыплется в моих перстах…

Дерево древнее… Уже сыплется оно…

Как ненужная, отжившая чешуя у змей…

Это Дерево — Змея?.. Да?.. Да…

…Но так мне легче лезть на него, кроссовки мои прилипают к сыпучему стволу…

И я тихо, по-кошачьи, лезу к ветвям, где тысячи малиновых, атласных, огромных ягод тесно ждут меня, лоснятся, переливаются от лунного света…

Луна бессмысленно и равнодушно плывёт из-за гор…

Я знаю, что после китайских атомных испытаний в Синьцзяне это Дерево заболело лучевой болезнью, и эфы его занемогли, и черешни…

И, боясь облученья, я тороплюсь…

Я голыми перстами быстро набираю полную сумку тугих, гладких ягод…

Так хочется съесть хотя бы одну!..

Такая она соблазнительная, сокочреватая, томительная!..

Но я уже знаю, что таит эта ягода…

Сумка полна ягод, и я слезаю на землю и осторожно высыпаю урожай в огромный чемодан…

Я три раза влезаю на Черешню и наполняю сумку, и высыпаю в чемодан добычу…

И только один раз — только один раз! — но и этого было бы достаточно — когда я доставал, трогал на ветви дальней атлас плода, я почувствовал, что мои пальцы скользят по чешуе…

Я замер…

С ветви на меня глядела эфа… редчайшие овальные зрачки лучисто, сонно, воспаленно глядели на меня… и допотопные рожки трепетали… И мне бешено захотелось погладить их, как котёнка по ушкам…

И я зачарованно, влюбленно, неотвязно глядел на эфу…

О Боже… я же давно, с самой первой нашей встречи, влюбился в это древнее чудо…

…Сейчас она свистнет, зашипит, и тысячи её сестер и братьев проснутся, очнутся и бросятся на меня — и что тут кожаный комбинезон мой и трепетная жизнь моя?..

Но она закрыла глаза…

Но она потушила, смирила янтарные, овальные зрачки свои?.. И замерли дремучие рожки её?.. А?..

Иль она пожалела! иль она полюбила меня!.. А?..

Иль она не хотела жить… Как и я?..

Не хотела жалить-убивать…

Потому что когда змея убивает — она живет…

Я понял: она хотела бездонно спать, чтобы ей снились древние её Цари…

Чтобы ей снился голый великий Царь Дарий Гуштасп I на Золотом Троне в объятьях трех священных Эф…

Я понял, что я прервал тысячелетний, царский сон священной, вымирающей, уходящей в вечный сон змеи…