Тимур Зульфикаров - Земные и небесные странствия поэта

Ты ль ветвями хладными цветами ты ль меня ласкаешь напоследок оберегаешь окружаешь жемчугами забытыми скатными речными провожаешь цветами ветвями пчелиными ветвями алавастровыми хладными…

Но ты живой, куст мой!..

А ты матерь неживая ты усопшая… я знаю Анастасия моя матерь…

…Да сынок… Я умерая усопшая. Я дальная…

Но я с тобой… Но я обернулась явилась сахарным цветущим алычовым ледяным снежным живым речным кустом…

Я с тобой сынок… Тимофей Тимур Тимоша мой…

Я шепчу как жемчужные ледовые цветущие цветопенные ветви над рекой…

… Сыне сынок земной мой…

…О Господь куст-матерь шепчется со мной над рекой!..

…Матерь! мати! мама!.. Анастасия-Воскресенье-Русь матерь погоди постой помедли подержись побудь со мной!

Матерь Анастасия-Русь побудь со мной ведь из семи твоих сыновей сынов — я последний я останний я один един еще еще еще живой!..

Матерь матерь побудь со мной с живым побудь пожалей матерь пожалей меня живого мя матерь матерь-куст живой седой седой седой…

Матерь ты со мной?..

…С тобою сыне сынок мой останний мой последыш… я с тобой…

Но те… те шесть сынов те шесть усопших убиенных сирот замогильных кличут из поруганных из вековых довременных русских наших гробов домовин

Оле!.. Ты Тимофей-Тимур последний мой, а я вспоминаю первого сына моего…

Оле!..

Вот он!..

Оле!..

…Ты кличешь меня матерь твою!

Ты кличешь меня мой первенец первуха сынок первончик! первостный первец! агнец теленок мартовский прозрачный сквозистый дымный зыбкий первый мой теля дитя новина сладкая моя!

Ты кличешь меня мой первенец Рогволд Язычник!.. Невеглас!..

Ты кличешь меня мой Рогволд мой рыжий рыжий как финн, как варяг, как первый полевой цветок молочай одуван!..

И твои власы рыжи рыжи рыжи млады млады млады златы златы златы!

О сыне мой! о пламень язык огнь первого крутого ярого девьего чрева тела моего!..

…И ты подловил меня Володимир-князь святитель Руси объятый похотью женьскою как царь Соломон!

И ты в киевском томном охотном поле изловил меня полянку-косариху и нарек Анастасия-Русь.

А я шла в поле и пела:

— Ай коса моя — щука ныряет, весь лет трав валяет, горы снопы подымает!..

Ай коса!..

Ходит щучка по заводи, ищет щучка тепла гнезда, где бы щучке трава густа!..

Ай, коса-щучка моя!..

Ай, трава моя густа!..

Ай коса моя ржаная злата спела тучна заплетена!..

И где косарь на траву мою?

Где коса остра на косу злату младу мою?..

И тогда Володимир-князь сошел с коня царьградского византийского тугого спелого слепого спелого коня сошел в травы одуваны молочаи ромашки ранние у Днепра..

Сошел ко мне полянке косарихе в холщовой потной покосной рубахе и стал сниматьс себя царскую аксамитовую тяжкую порфиру багряницу…

И стар был и не мог снять с тела своего и маялся тщился на коне тишайшем в поле трав младых духмяных мятных набегающих необъятно неоглядно…

Тогда я положила косу остру на травы покошенные мои…

И помогла князю как дитю собрать с тела своего порфиру и уложила ее на травы…

И помогла князю с коня сойти на землю русскую…

И легла покошенно покорно у трав покошенных моих и рубаха холщовая моя одна была защита ограда стена плетень терем зыбкий на теле моем нагом девьем неотворенном…

И князь взошел возлег на меня не сняв рубахи моей а только подъяв ее до грудей дынных долгих степных медовых моих…

И не возмог и вознедуговал вознегодовал и маялся как с порфирой своей…

И конь рядом стоял глядел чуял и налился и тогда князь поглядел на коня на ствол корень камень его ярый и воспомнил князь младые гонные годины свои и триста наложниц своих из Вышегорода и триста наложниц белиц погубительниц потаковниц своих из Белгорода и двести наложниц своих из Берестова…

И возопил восшептал полянке мне:

— Я конь а твои лядвеи березовые как реки потоки стволы белотелые серебряные а лоно девье курчавое барашковое — остров ивовый средь потоков, чаша кубок потир царьградский пенный хмельной на столе царьском старческом пагубном и он льется втуне вином византийским у уст моих дрожащих безысходных.

И восшептал князь Володимир предсмертный предысходный:

— О пора призвать на Русь Христа Спасителя иль иного пророка ибо уже иссякло грешное слепое семя мое как поток вешний степной приднепровский мой и исход близок…

А Перун Кумир древян а глава его сребрена а ус его злат а душа мертва

его а Христос Спаситель жив и слезит точит скорбит око Его по Руси сироте моей…

Но!

Но! Перун кумир кудесник покровитель головач со снопом молоний в колчане летучем!

Но помоги напоследок в поле с нагой полянкой этой Анастасией с ногами ея живописными зрелыми спелыми яблоневыми!

Но помоги напоследок мне коню твоему Скотий Темный Ярый Бог покровитель пастух стад стай Скотий Бог Велес помоги поддержи палый ствол корень бывый камень естества плоти перси моей!..

Велес скотий бог помоги коню скоту твоему твари мне с Анастасией этой!..

Напоследок!..

Помоги козлу коню царю князю скоту твоему Володимиру мне!..

Дай мне напоследок семени тучного как коню моему!..

…Матерь матерь мама маа мати Анастасия моя ты стоишь ты страждешь у речного у алычового цветущего у хладного жемчужного куста…

Ты стоишь у куста, а далека…

…Сыне Тимофей-Тимур последний мой и я сейчас через тысячу лет помню муку его муку первого Володимира муку князя муку мужа моего!..

И у куста этого алычового сахарного помню муку князя муку мужа моего — и где могильная истаявшая измученная ставшая пролившаяся песком сыпуном зыбуном текуном кость его забытая в земле русской? а мука его жива!.. да!.. оле!..

И вот!..

…И вот он лежит в ногах моих сонных в сонных ногах бездонных беспробудных необъятных девственницы девьих лядвеях моих…

И он лежит и Перун с сырыми от утренней днепровской несметной росы молоньями убойными в колчане мокром от росы воды и Велес головач пастух черновлас пахучий с козьим сыром в звериных рысьих зубах стоят рядом и не могут помочь муке его.

Не могут!..

Тогда Володимир князь кличет от напрасного тела моего от девьих непочатых ног моих от лона травяного барашкового горчащего гречневого моего!..

Тогда Володимир князь Руси кличет с тела первозданного полевого василькового моего…

Тогда Володимир князь кличет на Русь на тело мое на ноги девьи моих трех Пророков…

И они являются Блаженные в днепровских киевских перепелиных травах.

И они являются Блаженные и стоят в травах притихших.

И является Блаженный Будда Бодисатва Гаутама Совершенный с золотистыми колосистыми дремливыми очами…

И является Блаженный Иисус Христос Страстотерпец в иудейской пророческой пастушьей краткой милости улыбчивый и Сад Гефсиманский только предстоит Ему и не знает еще…