Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия

И вдруг! Враз! вымена наполнились, набухли густым молоком и напоили, напитали многих умирающих и трудно стало животным носить такие избыточные живые бурдюки-вымена молока…

А когда Халима с Младенцем села на старую ослицу свою — ослица радостно помчалась, обгоняя иных кобылиц и опуская оставляя их в дорожной пыли, пыли…

И вот засушливые вымена наполнились крупитчатым, густым молоком…

А головы человеков язычников исполнились Божьей благодати

Потому что рядом с Пророком текут реки млека и восстают забытые Вечные Слова Письмена Пирамиды Храмы Звезды на земле и в небесах…

И дряхлые седые мудрые ослицы обгоняют беговых безумных гонных пенных опьяненных кобылиц, оставляя им слезную пыль, пыль, пыль… Аййх…

Тогда Абу Талиб, воспомнив эти Знамения Чудеса, а человек быстро забывает о чудесах, тогда Абу Талиб бросается на колени пред коленями Мальчика:

— Пророк! Я собрал этот караван для Тебя… Чтобы Ты вернулся к божественным Знамениям Чудесам… Ибо без Чудес жизнь — это летучий песок, прах, верблюжья колючка, саксаул, сорняк…

Чтобы Ты встретил в неоглядных святых родильных песках вновь живых Твоих: отца, и мать, и деда своего… и других усопших…

И на миг перестал быть сиротой…

О Аллах!.. Может, и я встречу там усопших моих…

О Аллах…

О Мальчик… сирота… Пророк…

А потом Ты испьешь из Родника Семьи и полю

бишь Океан всех Человеков на земле И станешь им отцом, и матерью, и дедом, и братом, и сестрой…

И Всевышний Аллах станет для Тебя и для всех человеков — Бессмертным Отцом…

Айхйяяяя…

Абу Талиб с тайным священным страхом поглядел на худенького бессонного Мальчика в долгой рубахедишдаша…

…Ах, верблюжонок, как Ты понесешь на своих двухстах сорока восьми хрупких косточках и нежных жилах сосудах человечьих скоротечных — груз всех земных караванов?..

О, как человек тленный носит вечный Огнь Дар Костер Вечного Аллаха?

Но!..

Но глаза у Мальчика роились горели пылали огнем всех звезд, а долгие доходящие до утренних, уходящих звезд камышовые алмазные персты воздымались к небу и указывали Пути всем человекам и караванам… к небу… к небу… к Аллаху… к Аллаху… к Аллаху…

Айхйаааааа… Аллаху Акбар… Аллаху Акбар… Аллаху Акбар…

Аллах велик и ждет как Вечный Отец всякого тленного из нас…

И тленный становится Вечным.

Айхйхйхааааа…

…А Мальчик сел, взошел на верблюдицу и караван двигнулся пошел…

Элиф… Лам Ра…

О!..

…Мы описали только один День Откровений из Жизни Пророка, да пребудет с Ним Милость Аллаха…

А таких Дней было множество…

Все Дни Пророка были такими…

ВСЕ!..

1990 — апрель, 2010

…Я сижу на брегу вечноалмазной весенней вечнопианой вечнопохмельной реки Сиемы под древлей ивой ивой ивой сонно-шелестящей

И от реки бредет кочует вечный целебный ветерок-насим

И трогает качает ивовые спадающие шепчущие ветви-водопады изумрудные

И ветви шепчут лепечут нежно забвенно у лица моего древнего забвенного

И майский сон навевают и трогают ласкают лицо мое блаженное

Как некогда матушка ласкала шептала лелеяла берегла меня в кишлачной зыбке-гахваре колыбели зыбке лепетной

И вот ветви ивовые блаженно ласкают меня лелеют

Как гибкие тонкостные певучие персты давно усопшей матушки моей уже небесной

Ах речной ветерок веет

И шепчутся и колеблются и ласкают гладят меня изумрудные щекочущие ветви ветви ветви…

О Господь!

О человече… о если тебя уж не ласкают не лелеют человеки

То у святой вечной матери-реки вечно алмазной Сиемы богоблаженной

Пусть обласкают усыпят тебя блаженно в речном вешнем ветре ивовые трепетные ветви ветви ветви…

Так любовь человеков переливается в любовь деревьев…

…Но я бреду в Фанские горы…

…Сижу старый беззубый в заброшенном нагорном саду на нескошенной траве младой ярой под древним шахским тутовником-шелковицей

Тутовник весь обрезан для тутовых червейшелкопрядов а все же плодоносит

Ветви его обрезанные исполнены душистых терпких шелковистых ягод ягод ягод

Ягоды похожи на шелковичных червей и вот черви поедают червивообразные ягоды… так подобное пожирает подобное… так злые человеки пожирают злых…

Птицы — индийские скворцы-майна клюют едят бархатистые медовые ягоды

Иногда они роняют ягоды в траву и я благодарно подбираю их

Иногда вешний майский горный ветер пахнущий диким горным укропом и чесноком и акацией и персидской сиренью набегает на тутовник — и переспелые текучие нежномедовые ягоды летят в руки мои

Ветер вешний — кормилец мой

Птицы — кормилицы мои…

А где возлюбленные мои человеки…

Нет их в заброшенном саду моем в заброшенной блаженной одинокой жизни моей…

Вот она одинокая старость когда только Бог беседует с тобой… и птицы… и тутовник древний… и бархатистые ягоды… и весенний ветер…

А разве мало этого?..

Ах древняя балхская шелковица кормилица моя

Ах вот оно — Древо Жизни моей… и Древо смерти…

О Господь мой!

Какая сладость в этом духмяном мятном блаженном ветре… в этих узорчатых ковровых птицах… в этих опадающих медовых крупитчатых ягодах…

О Господь какая неупиваемая благость

Иль тут уже веет неземной вечный Ветер Рая…

В небеса меня еще живого унося усыпляя ублажая забирая

…Но я бреду в Фанские горы… чтобы умереть и почуять вечный Ветер Рая… хотя бы издали… из ограды ада…

Поэты-грешники бредут в пустыни ада, лелея, воспевая в душе сады рая…

Истинно сказано, что самые райские песни поются в аду…

…Но я бреду в Фанские священные райские горы…

Я пришел в Фанские горы, чтобы умереть.

Врачи сказали что жить мне осталось несколько дней…

Я устал жить…

Я устал умирать…

Смерть погнала меня в горы…

Смерть — пастух неотвязный мой…

…И вот я бреду по весенним плывущим талым лазоревым веселым фанским горам, по травам, родникам, камням, скалам, арчам, отарам и прощаюсь с ними…