Козачук Леонидович - Уроки кулинарии

Поезд уже тронулся, когда я выбежал на перрон. Раздумывать было некогда, пришлось запрыгивать в ближайший вагон. Проводник укоризненно покачал головой, но ничем больше свое неудовольствие не выказал. Мой же вагон оказался в другом конце состава. Когда я, наконец, добрался до своего купе, поезд шел уже полным ходом.

В купе сидел попутчик, импозантный седоволосый мужчина лет шестидесяти. Повернув голову на звук открывающейся двери, он улыбнулся:

- Успели таки?

И перехватив мой недоуменный взгляд, продолжил, усмехаясь в густые усы:

- Мы уже минут пять едем, а вы только появились, да еще и с вещами. Значит, опаздывая, сели в тот вагон, какой ближе оказался. Слегка запыхались, значит, чуть ли не весь поезд прошли. Тут даже не нужно быть Шерлоком Холмсом…

Умозаключение прозвучало очень логично, пришлось с ним согласиться.

Вслед за мной в купе вломился проводник, собирая билеты одной рукой и раздавая постель другой. После его ухода попутчик покопался в своем необъятном бауле. Сначала на столике появилась плоская металлическая фляга, а затем и немудреная закуска. Завершив исследования саквояжа, он обернулся ко мне:

- Вы как к этому делу относитесь? — кивнув на флягу, он выразительно щелкнул себя по горлу.

- Да здоровье пока позволяет, — хмыкнул я.

- Вот и чудненько, - радостно потер он руки. — Тогда я за стаканами к проводнику!

Пока он ходил, я извлек из своего кейса снедь, которой меня снабдила жена, собирая в командировку, выложил на стол и принялся разворачивать многочисленные кулечки.

Познакомились мы лишь после второй. Попутчик назвался Виктором Петровичем и о себе лишь упомянул, что пенсионерит. Давно я уже заметил, пожилые люди охотно говорят о себе, рассказывают о своей жизни, интересных — с их точки зрения — событиях, поучают, ссылаясь на более богатый жизненный опыт. Ничего подобного от него я не дождался. Наоборот, он выспрашивал у меня о работе, семье, увлечениях, друзьях и знакомых… Вопросы формулировал очень кратко и ёмко, слушая, не перебивал, временами только вставлял междометия и поощрял к продолжению повествования мимикой и жестами. Столь искусно-ненавязчивое поддержание беседы даже вызвало у меня сомнения — уж не профессиональные ли это навыки?..

После шестой-седьмой рюмки коньяка мой попутчик размяк, и я решил, что настала моя очередь. Как бы между прочим, стараясь не обидеть, я поинтересовался:

- А вы давно холостякуете?

Виктор Петрович с удивлением воззрился на меня, видимо, ожидая пояснений. Но я молчал. Он на пару секунд задумался, затем фыркнул в свои пышные усы:

- Неплохо, молодой человек, совсем неплохо… Что ж, будем полагать счёт один-один…

После этого еще немного подумал и ответил:

- Да уже почти пятнадцать лет. Как жена с соседом-офицером сбежала, так мы с сыном вдвоем и жили.

Теперь уже удивился я:

- И сына на вас бросила?!

- А что тут диковинного-то? — изумился моей реакции Виктор Петрович. — Не только бросила, но еще и некоторые вещи его позабирала. Он тогда уже подрос, с ней одного роста был. А когда сын возражать стал, бросила ему: «Тебе папа еще купит, а мне нужно о себе позаботиться!»

- А сколько сыну тогда было-то?

- Да почти одиннадцать лет, но он был высокий мальчик для своего возраста…

Похоже, прошлое до сих пор саднило в душе Виктора Петровича. Его потянуло на откровенность. Давно я заметил, со случайными попутчиками люди гораздо более открыты, чем со своими близкими. Наверное, это из-за того, что полагают больше никогда их не встретить. Впрочем, чаще всего именно так и происходит…

- Первое время тяжко пришлось… — не торопясь, продолжал попутчик. — Особенно сложно было с готовкой. Недели две мы с сыном прожили на супах из пакетиков, яичнице, жареной картошке, макаронах «по-флотски». Затем Костик стал поскуливать. Разнообразить меню в то время — середина 90-х — было задачей непростой, полуфабрикатов же почти не было.

После долгих размышлений и сомнений я все же решился: в выходной стал готовить котлеты. Промучался с ними полдня, но абсолютно безуспешно. Мои котлеты разваливались, и даже не на две-три части, а на гораздо большее количество. Закончились мои котлетные упражнения опять макаронами «по-флотски»…

В ночь на понедельник, проворочавшись без сна почти до самого утра, я набрался решимости. Утром, придя на работу, первым делом отправился в библиотеку. Весь институт знал, что завбиблиотекой Таня Бобко прекрасно готовит.

Дождавшись пока она освободится, я несколько сбивчиво объяснил ей суть проблемы. Таня призадумалась, а затем спросила:

- Ты когда-нибудь по кулинарной книге готовил? — и, получив отрицательный ответ, продолжила — То-то и оно. Даже если я тебе дам три кулинарных книги, съедобными котлеты у тебя все равно не получатся!

Перехватив мой непонимающий взгляд, снизошла до пояснений:

- Машину водить ты как учился? Сидя на стуле и читая инструкцию?

Аргумент оказался не убиенным, пришлось с ней согласиться. Но Таня уже вошла в раж и еще минут пять объясняла свое видение разницы между теорией и практикой. Свои сентенции она завершила неожиданно:

- Я тебя научу.

Уроки кулинарии проходили по принятому в ВУЗах порядку: лекции, практические занятия, коллоквиум, а в качестве отчетности — по обоюдному решению — был выбран дифференцированный зачет.

Лекции Таня читала мне по окончании рабочего дня. Каждый вечер минут тридцать – сорок она надиктовывала мне всевозможные рецепты, предусмотрительно рассматривая на каждом занятии и первое блюдо, и второе. К моему удивлению преподавателем Таня оказалась на редкость неплохим.

Иногда она делала лирические отступления.

- Когда муж служил на Дальнем Востоке, мы с девочками в тайге набирали молодых побегов папоротника, а затем жарили их на растительном масле, — прищурившись, вспоминала она. — Тогда нам это казалось таким вкусным…

- Неужели съедобно? — изумлялся я.

- Жареный папоротник на вкус очень напоминает грибы. Только резать нужно помельче. И старые стебли не брать – уж больно они жесткие, — уточнила Таня и продолжила. - А когда служили на острове Змеином, после шторма выходили на берег, собирали морских гребешков, рапанов, молодых медуз…

- Медуз-то зачем? — перебил я ее.

- Варили. Бросаешь в кипяток и почти тут же вытаскиваешь. Смахивает на разварившееся яйцо. Мы их в салат использовали…

Неделя теории сменилась практическими занятиями. Несколько своеобразными. В обед мы компанией — как правило, к нам присоединялись Танины коллеги-подружки — отправлялись на Лукьяновский рынок, благо находился он неподалеку.

Таня водила меня между рядами мясного отдела тыкала наманикюренным пальцем и поясняла: