Яков Гордин - Кавказ

Возможно, акушинцы надеялись договориться с Ермоловым и избежать войны, но, скорее всего, они рассчитывали завлечь русские войска как можно глубже, в горы, где рельеф работал на них.

Сопредельные с акушинцами народы плохо верили в успех русских. Ермолов писал: “Взятые в проводники жители земли, не веря успеху предприятия нашего, посланному для обозрения мест подполковнику Верховскому показывали как бы в насмешку места, где разбиты были войска шаха Надира, дороги, по коим спасались они рассеянные. Таково было мнение о могуществе акушинского народа, и немало удивляло всех появление наше в сей стране. Предместники мои не имели такого количества войск, чтобы идти в горы, почти неприступные, к народам, славящимся воинственными способностями”.

Поскольку поход против акушинцев был первой операцией такого масштаба и Алексей Петрович придавал ему особое значение, то он подробно описал и военную, и дипломатическую стороны дела. А потому имеет смысл привести этот значительный фрагмент. Это в некотором роде “энциклопедия” не только действий, но и представлений Ермолова на первом этапе его Кавказской войны. Как и в свое время несгибаемый Цицианов, он понял, что надо искать пути воздействия на горцев, кроме прямого насилия.

Не исключено, что он вспомнил наказ Мордвинова.

“12 декабря генерал-майор князь Мадатов оттеснил неприятельские передовые караулы и осмотрел им занимаемую не в дальнем расстоянии позицию.

16-го числа пришел я с остальными войсками к селению Урума, на другой день делал обозрение расположения неприятельских войск.

Приметны были многочисленные толпы, занимающие обширное пространство по хребту довольно больших возвышений, к коим доступ чрезвычайно был затруднителен по причине крутизны и защищаем укреплениями, из плитного камня построенными. Нельзя было идти по большой дороге; ибо, по мере приближения к позиции, спускалась она в глубокий и тесный овраг под самыми выстрелами.

Невозможно было при обозрении видеть всех сил неприятельских; ибо оные частью скрывались за высотами; но замечено было более десяти тысяч человек, правое крыло позиции прилегало к речке, протекающей в берегах чрезвычайно утесистых, через которую переправа была неудобна, и потому противоположный берег не был укреплен и только малыми охраняем караулами. Неприятельские стрелки встретили нас, не доходя далеко до позиции, дабы воспрепятствовать обозрению, перестрелка была ничтожная, я не приказал употребить артиллерии.

Со мною находился шамхал, которому поручил я под начальство собранных, по приказанию моему, мехтулинцев, с коими соединил он своих подвластных. Не имел я ни малейшей надобности в сей сволочи, но потому приказал набрать оную, чтобы возродить за то вражду к ним акушинцев и поселить раздор, полезный на предбудущее время.

В лагерь наш приезжали многие из старшин акушинских с разными переговорами, никогда не давая прямого на требования моего ответа; вероятно, искали выиграть время, дабы умножить средства обороны; ибо усмотрено было, что работы производились с деятельностью. Или протянуть до ненастной погоды, которой, судя по позднему времени, ожидать надлежало, что могло иметь весьма неприятные для нас последствия. Приметно было, что старались они осмотреть наши войска, но изрытое местоположение скрывало их, и по недостатку дров мало весьма было огней на бивуаках, почему также не могли они судить о количестве.

Не переставал я настоятельно требовать ответа, представляя, сколько упорство со стороны их может быть для них пагубным; но они не только не изъявляли, по гордости своей, никакого согласия, напротив, присланные 18-го числа старшины ответствовали довольно дерзко, уверяя, впрочем, что о настоянии моем рассуждаемо будет в общем совете, которого решение сообщат они мне в непродолжительном времени.

Таковы были отзывы их и прежде, и через людей, подосланных от шамхала, известно было нам, что ежедневно собираемый совет, по разности мнений, ничего твердого поставить не может; что рассуждения многих благоразумнейших из старших остаются без внимания; что молодые люди, наиболее имеющие влияние на главного кадия, так же молодого человека, желают непременно защищаться и народ к тому возбуждают, представляя, что покорностью русским разрушат они воинственную свою славу и знаменитость между дагестанскими народами.

Присланных старшин приказал я, угощая вежливейшим образом, задержать в лагере, и они не прежде отправились обратно, как около полуночи, а в три часа за полночь выступили войска к неприятельской позиции, отстоящей не более восьми верст. Ночь была месячная и чрезвычайно ясная, но войска приблизились почти на пушечный выстрел, не будучи примеченными. До рассвета устроились они в боевой порядок, и пять батальонов пехоты, под командою генерал-майора князя Мадатова, спустясь глубокими рытвинами к реке, перешли беспрепятственно на противоположный берег. Неосторожный неприятель не защищал переправы, и сие одно уже могло ручаться за успех; движение сих войск в гористом местоположении долго не было примечено, и потому прошли они довольно большое расстояние, не будучи встречены неприятелем. Вскоре увидели мы, что из позиции большие толпы поспешно обратились против отряда генерал-майора князя Мадатова и вдруг загорелся сильный ружейный огонь. В сие время войска, при коих я находился, выслав стрелков, сбили передовые посты перед главною позицией, и батарейная артиллерия начала действовать на укрепления. Но с сей стороны менее опасался неприятель, ибо приближение к укреплениям было (как и выше сказано) чрезвычайно затруднительно. Шамхал, со своими толпами занимавший конечность правого нашего фланга, имел перестрелку с небольшими неприятельскими постами, по возвышениям поставленными, и принудил их к отступлению.

Конечно, не с сей стороны могли акушинцы ожидать решительного нападения, но не менее отвлекало оно некоторую часть сил их, и для нас тем полезно было, что прикрывало расположением своим запасный наш парк и за войсками идущие обозы.

Приспевшие к отряду генерал-майора князя Мадатова шесть орудий устроились на продолжении укреплений, и рикошетная стрельба наносила вред полкам. Триста человек линейных казаков, опрокинув слабую неприятельскую конницу, заняли впереди большое пространство и высоту, с которой могли легко спуститься к дороге в тылу неприятеля. Пехота отряда генерал-майора князя Мадатова поддерживалa казаков стрелками, которые в то же время начинали приближаться к дороге, угрожая овладеть оною.

В позиции неприятельской происходило величайшее смятение, и вскоре толпы бросились в поспешнейшее бегство, так что из некоторых укреплений, наиболее подверженных действию артиллерии, исчезли они мгновенно. Со стороны, где я находился, татарская наша конница, набранная в ханствах, с решительностью ударивши на неприятеля, бегущего по большой дороге, изрубила несколько человек и понудила его оставить дорогу. С частью войск начальник корпусного штаба, генерал-майор Вельяминов, пошел поспешно за неприятелем, поддерживая татарскую конницу, которую неприятель беспокоил с гор выстрелами. Пехота отряда генерал-майора князя Мадатова, переправясь обратно на наш берег речки, с ним соединилась, и селение Лаваша, лежащее в верстах четырех от нашего расположения, немедленно занято. Татарская конница и казаки по обеим сторонам речки посланы вперед преследовать бегущих. Перекопанная во многих местах большая дорога исправлена, и на ночлег при селении Лаваша пришла к войскам вся артиллерия и обозы. Толпы шамхаловой милиции рассеялись грабить ближайшие деревни.