Наталья Алексютина - Исповедь рецензента

А без детей и Путина пространство около памятника разом опустело. И снег, как ни странно, перестал падать. Подчёркнул, должно быть, что значимость момента. Только наконец-то материализовавшийся ведущий концерта ещё силился привлечь внимание зрителей стихотворными строками. Но кто его слушал! Действо потеряло свою зрелищность. По сравнению со вторым лицом в государстве гениальный лицеист существенно проиграл. И лишь самоотверженный директор одной из школ Пушкинского района искренне сокрушалась, что за формальной ширмой торжества не было произнесено нужных слов о Царскосельском лицее, где воспитывались дети, собранные по всей России, которые впоследствии должны были быть при дворе. Что Лицей был учреждением экспериментальным, и преподавали здесь известные люди, служившие верой и правдой Отечеству. Что лицеисты просто не могли стать другими, ведь только талантливый человек способен воспитать талант. И что основной педагогической заповедью было открыть талант в ребёнке, потому что каждый ребёнок непременно от природы одарён.

На сильно поредевшие зрительные ряды философски взирало солнце нашей поэзии. Мне показалось, или это действительно было, уголки бронзовых губ дрогнули от сожаления. Где он, дух свободомыслия и творчества, так старательно культивируемый в стенах легендарного образовательного учреждения? Где она, поэтика личности — сильной, яркой, неподражаемой? Всё мельче помыслы и дела потомков. Всё зыбче идеи и извилистее пути, к ним выводящие.

А более всего, мне думается, озаботился гений таким вопросом: для кого, собственно, было затеяно данное торжество? Ведь, по сути, самая благодатная почва для знакомства с лицейскими традициями — детская душа. Она одна способна их восторженно принять и оценить, и впоследствии сохранить в памяти. Но цветы жизни от долгого бесполезного ожидания увяли, а их свободолюбивое времяпровождение вызвало гневную реакцию со стороны взрослых. И разве удивительно будет то, что по прошествии этого события ни у одного из них не родятся стихотворные строки? Вернее, может, и родятся, да повод будет не то. Вы догадываетесь, какой?

Как быстро бы человечество не бежало вперёд, как упорно и тщательно не упаковывало бы себя в обёртку нано- и обманотехнологий, о любви оно будет говорить на языке поэзии. Потому что за тысячелетия своего существования другого языка не изобрело. О любви — либо молча, либо — стихотворными строками. Третьего не дано.

Поэзию оценивать — дело неблагодарное. Она, как возраст, является состоянием души. Кто-то мыслит и чувствует прозой, а кто-то рифмует то, что ощущает, словно вдыхает и выдыхает. Что сделаешь с таким преобразователем очевидного в невероятное? Ты ему — весна, а он тебе — «сыплет яблоня белой пургой». Ты ему — ночь, а он тебе — «…И, как чуткие звери Вселенной, / Смотрят звёзды на землю с небес». Поэт, одним словом.

Я к поэтам отношусь с непритворной нежностью. Особенно — к настоящим поэтам. К тем, кто не угождает публике простенькой, затасканной рифмой, а, как в батискафе погрузившись в пучину образов, достает оттуда непостижимые, несравнимые словесные жемчуга. И нанизывает их один за другим на строчку бытия, чтобы, опять же, заиграла иными красками вечная песнь человека о любви.

Один из таких вдохновенных «ныряльщиков» — Валентин Сорокин. В 2011-м году вышла книга его стихов «Пути свидания» (М., «Буки Веди», составитель серии Лидия Сычёва). И, разумеется, главное действующее лицо в этой драматичной, яркой, содержательной пьесе — любовь. Любовь как мироносица, как ось мироздания:

(«Та молодость твоя с моею вместе…»)

Настоящий поэт безошибочно угадывает в любви мощную трансформирующую силу. И разрушающую, и созидающую. И также безошибочно делает её доминирующей в собственном словотворчестве. И, в общем-то, правильно делает. Поскольку любовь и всё, с нею связанное, — это какой-то колдовской колодец. Сколько не черпай, не убывает. Другое дело, что, как и положено в сказке, одному изумруды и яхонты в корзинке, а другому — лягушки с жабами. Получив в дар свойство мыслить поэтически, нельзя застрять на жердочке «поэта-песенника». Большая поэзия, как указатель на распутье, невнимательных и растерянных не прощает. Валентин Сорокин оказался в числе счастливчиков. Он свой поворот не проглядел. Его прогулка закончилась свиданием с поэзией, и любовь у них случилась обоюдная:

Любовь, действительно, уникальное чувство, поскольку умеет одаривать в ответ, обогащать талант. Наверное, только благодаря взаимному трепетному отношению можно говорить такими словами: «Где в рассветные минуты, задыхаясь и горя, / Из воды взлетает круто красной лилией заря». Или: «И тоскою наших одиночеств / День травился, вдумчивый и ясный». Или: «Царапнулся ветер колючий». Или:

Любовь, поэзия, волшебство — синонимический ряд. Взаимосвязь необыкновенно тесная. Поэзия готовит для поэта волшебный любовный напиток, выпив который, он и становится поэтом. А, когда становится поэтом, то сам выступает глашатаем любви. Её проповедником, защитником, светочем. Поёт о ней и призывает к ней. И этому призванию уже не изменяет. Хотя, его, поэта, любовь частенько испытывает безответностью. У Валентина Сорокина много стихов, посвящённых теме переживания чувства в одиночку. И, как истинный художник, он переплавляет внутреннюю трагедию в некий метафизический сигнал, передаваемый азбукой любви в чув-ствосферу человечества.

(«Светящийся ливень прошел…»)

Или:

И ещё: