Дарья Симонова - Феромоны Монферрана

— Ей может быть и нужен, а мне-то зачем твоя подруга, у которой никакой ясности? — неучтиво отозвался Каспар.

— Затем, что у нас товар, а у нее купец. Точнее купцы — мужики из австралийской глуши, не знающие ласки и теплой тефтельки. А у тебя тут — наши глупые девицы или женщины с отягчающими обстоятельствами.

Чего только ни предложит жизнь… Пришлось впитывать больной головой очередную женскую историю. Подруга Ромы, однажды твердо решив покинуть родную помойку, познакомилась с неким Дэвидом. Причудливые заграничные связи свели девушку с прекрасной особью мужского пола. А, надо заметить, что у девушки был 10-летний сын-безотцовщина — и прочие отягчающие по полной. И тут Дэвид во всей мускульной красе с квадратным подбородком и трогательными глазами бассета, — так она его описывала, и этот словесный фоторобот будто бы облетел пол-Москвы! Естественно, подруга заподозрила неладное в таком подозрительно гладком ходе событий. Тем более, что до Дэвида был коварный американец, который только затем прилетел с другого полушария, чтобы сообщить предприимчивой особе, что у нее толстая попа. Как после этого доверять этим подлым чужестранным пришельцам 27-летней самостоятельной, красивой и вовсе не толстой продавщице цветочного магазина с литературным именем Аксинья, со знанием английского и немного хинди… Она все же решила рискнуть и полетела к мишкам Коала.

— Сначала жила в Перте. Это город такой на западном побережье Австралии, — высокомерно пояснил Шлыков. — А потом Дэвида понесло в глушь. Там змеи, бомжи-аборигены, тропические дожди по пол-года, непролазная грязь. Все, что у нее есть, — компьютер с электронной почтой — что само по себе удивительно, но обнадеживающе. Словом, у нее лишь одна ниточка, связывающая ее с Родиной. Можно сказать, бикфордов шнур! Работы нет, жизни нет… Дэвид стал замкнут и груб. Наверное, даже поколачивает ее и ребенка, — мечтательно увлекся Рома. — Надо спасать человека. Она мне давно предлагала — давай вместе замутим брачный бизнес, но мне-то некогда!

«А мне, выходит, есть когда заниматься всякой лабудой», — мстительно завершил мысль Каспар.

— Значит, мне предлагается содействовать экспорту наших женщин в австралийский кошмар? Они мне пока до такой степени не насолили, — начал было Каспар хмурую отповедь, но вмешался энергичный Бекетов:

— Молчал бы уж — не насолили! А кого в поезде хорошо угостили? Слушай, у меня грандиозная идея: а давай кто-нибудь подкараулит эту шалаву-клофелинщицу в нашем городе и наплетет ей про заграницу. Отправим ее подальше, куда Макар телят не гонял. Вот был бы ход!

Пока Игорек смачно описывал Шлыку одиозный казус, Каспар продолжал накаляться. И почему его вечно хотят пристроить в какое-нибудь безнадежное предприятие, а он покладисто, как сущий теленок, подгоняемый несносным Макаром, послушно следует указаниям?! Но теперь-то он для разнообразия будет сопротивляться!

Когда Рома Шлыков, наконец, благополучно отправился восвояси, Бекетову досталось, но тот, не будь дураком, ринулся в упреждающую атаку. Более идиотского дня трудно было себе представить, — и всему виной Игорек со своим безумным дружком! Но, что самое удивительное, на следующий день Каспар отправился в редакцию Шлыка. Ознакомиться с обстановкой. Он и глазом не успел моргнуть, как его приняли на работу с испытательным сроком длиной… — он и читать договор не стал! На такие недоразумения судьбы не стоит тратить и секунды. Но Шлык, почуяв предательский импульс побега у новобранца, пресек его на корню.

— Я решил дать тебе сразу серьезное задание. Ты пойдешь в суд. От того, как ты справишься с задачей, будет зависеть…

— Я не справлюсь, — спокойно уведомил Каспар.

Он действительно не собирался справляться ни с чем подобным. Он хотел домой. Его мутило. Он всю ночь играл с Бекетовым в покер и проклинал его ретивую предприимчивость. Неважно куда и зачем — лишь бы пристроить заблудшую овцу, а потом гордиться вовремя протянутой рукой с немытыми ногтями… Прежде всего, Каспар, не мог ему простить своего позора: с какой стати он разболтал о клофелиновом приключении?!

— А что здесь такого? Все стоящие люди попадают в истории. Не попадает в них только мякиш в маминой кофте, — беззаботно парировал Бекетов.

Каспар болезненно передернулся, — как раз у него мамина кофта была! Ее как громоздкий талисман он традиционно возил с собой, скитаясь и кочуя. Одна девушка даже ее надевала. С барышней могло бы закрутиться, но она заметила, как молодой человек трепетно бережет одежку из старомодного мохера: пошел ее провожать, и у порога девушкиного дома кофточку-то попросил обратно. Экое крохоборство, если не знать трагической детали! А девушка и не знала. Еще чего не хватало: не дай бог, жалеть начнет сиротинку… Каспар про Аврору рассказывать не привык, и это сослужило дурную службу. В общем, его дальнейшие приглашения были вежливо отклонены. А счастье было так возможно. Да, бог с ним, пусть и не счастье — какой-нибудь двухмесячный-полугодовой романчик, как у всех! Ему бы только дали объяснить, что он не жадина, и что кофточку дал поносить в знак особого расположения, а забрал — потому что реликвия и фетиш…

Вот от подобных нелепых недомолвок он предупреждал собственным опытом своих смешных клиентов. Которых, кстати, ни одного в обозримом будущем. Еще и какой-то малокультурный Шлык посылает в суд. В суде было прохладно и спокойно, в отличие от прочих заведений — город накрыло поздней сентябрьской жарой. Арбитражные судьи в массе своей, под стать своему заведению, тоже были медлительны и холодны, но удивительно покладисты. Их помощники выдавали Каспару стопку дел, из которых он — якобы! — выбирал интересующие его. Шлыков объяснил, что интересоваться надо, прежде всего, суммой иска, и чем она крупнее — тем интереснее. Каспар надувал щеки, изображая погруженность в юридическую казуистику, и постепенно его одолевала дрема. Просыпаться в суде было немного странно: мимо ходили деловитые помощники судей, пахло растворимым кофе и тушеной рыбой, которую принесли из дома в пластмассовом судке, чтобы перекусить в обеденный перерыв… говорили полушепотом, от которого хотелось вновь впасть в живительный транс и никуда больше не идти, сгинуть в зазеркалье скрипучих коридоров…

Но главное — было страшно неловко пустить сонную слюнку на дражайший документ. Однако Каспаровых безобразий деликатно не замечали. Особенно уютно было в приемной у помощницы Наташи. Ее начальником был полноватый беззаботный господин, резко отличающийся от своих коллег. Он слушал у себя в кабинете «Европу-плюс» и выглядел, как человек накануне отдыха где-нибудь на Антибе. Уверенное предвкушение чего-то приятного дано не каждому. Например, Каспар всегда тревожно сомневался в переменах к лучшему, и тщательно скрывал подобные ожидания. Но есть на Земле смельчаки, которых не пугает ни сглаз, ни удручающие форсмажоры. Они уверены, что радужным планам ничто не помешает.