Дарья Симонова - Феромоны Монферрана

Неправда! — отвечал про себя Каспар.

Скорее, профессор не понял бы бегства. Он так хотел, чтобы кто-нибудь из его окружения срубил хоть какой-то куш! Но если бы у кого-то все сорвалось, он бы отнесся к этому с виртуозным философическим пофигизмом. Пожалуй, только сейчас «доктору Ярошевскому» пришло в голову задуматься, каково было Олиньке после смерти профессора. Действительно, приятного мало! Сам Каспар не остался бы на ее месте на спорных двадцати метрах. Переждал бы бурю где-нибудь в укрытии. Попросту говоря, струсил бы! Он так и сказал Олиньке зачем-то: тем более, что вообще плохо представлял себе что ей говорить. Утешать? Но ей почему-то приспичило заполучить Каспара вовсе не словесное утешение. Такой настойчивый спрос на его персону впервые. И потому он поддался на соблазн.

После он уговаривал себя, что как «специалист» в области «межличностных контактов» он должен сам все попробовать. Как настоящий матерый лекарь испытать все панацеи и яды на себе. Его поглотила масса ощущений. Оля была одновременно порывистой, ласковой и стеснительной. И она умилялась тому, что Каспар признается в своих слабостях. Особенно в трусости, конечно. Такая уступка всегда ценится. Ведь этот грех — последнее прибежище скандалисток. Самое тяжкое обвинение для мужчины. Меж тем, каждая вкладывает в это понятие свое содержание. Например, для Оли непростительным малодушием с каспаровой стороны явился бы его отказ вступить с нею в рискованную связь.

— Но это была бы с моей стороны так называемая «порядочность», ты не находишь? — спрашивал новояленный храбрец своего категорического судию.

— Порядочность — это гуманность, — отвечала, не задумываясь, Олинька. — И ты ее еще проявишь. Когда приедет Игорь, мы все ему скажем. И пусть, наконец, задумается… Ведь он действительно невыносимый!

Каспар не знал, чем крыть. Получалось, что он самонадеянно взял на себя роль странного кукловода, который, как Бог: сначала дал, потом взял… Хотя в сущности, все произошло само. От сводника мало что зависит, с богинями судьбы ему не тягаться. Опять эта невозможность определить свой статус! Да еще и в весьма осложненном переплете: Бекетов его сильнее и мощнее. Они в разных весовых категориях. Ну, хорошо, друзья подерутся, и Каспар уйдет побежденным. Но ради чего все это? Почему женщины во всем видят совершенно иной смысл? Белозерский любил цитировать пассаж Ницше о том, что цель женщины — не мужчина, а ребенок. Неужели Олинька хочет детей от Каспара? Нереально! Дети Каспара не могут появиться вот так, в результате будничного адюльтера… А, может, это лишь отговорки, и доморощенный психотерапевт просто лишен способности впадать в любовную горячку?! Впрочем, была когда-то Зоя… но вряд ли та воздушная нирвана может быть истолкована как классическое «половодье чувств»…

А Олинька читала, что нечего тут умничать, и что люди любят кого-то просто потому, что им нужно с кем-то быть. А если с кем-то одним становится плохо, надо найти кого-то другого. И что в этом постыдного?! Игорь обзывает ее. Попрекает лишним куском ветчины. Поглядывает на других женщин, между прочим! Ненадежен, груб, необразован. Поверхностный циник в личине трубадура. Но это еще что… недавно он ударил Олиньку, а этому уже нет прощенья.

— А нельзя ли тебе просто попросить у Игорька тайм-аут? — отчаянно советовал Каспар банальные ходы. — Скажешь, что временно хочешь пожить одна… или нет: скажи, что приезжает мама! Она ведь может к тебе приехать?

— При чем тут мама?! Почему ты предлагаешь мне врать? Я хочу, чтобы все по-честному.

— Но в таких делах невозможно все по-честному! Тут непременно где-нибудь соврешь, смягчишь, сгладишь углы…

Каспар был убежден в том, что говорил, хоть и мораль его была далека от идеала. Потому что идеал, читай честность в амурных делах, недостижим и даже вреден. Стальной логикой парикмахерских «утюжков» не разгладить до конца локоны любовной игры…

— Нельзя отрезать хвост по частям! — упрямилась Олинька. — Я полюбила другого человека. И Игорь имеет право об этом знать. Но ты… ты не бойся. Если тебе не нужны проблемы… я не стану тебе обузой. Если ты меня совсем не любишь…

Голос Оли сценически дрогнул. К тому же она одела очки. И сразу стала такой беззащитной библиотекаршей! Просто удивительно, как преображает облик этот досадный для многих предмет… Девушку в очках хочется лелеять и оберегать. Каспара вообще завораживали несовершенства: дефекты речи, особенно картавость, легкая хромота, неопрятные прически, потекшая тушь… Немедленно вообразилась Олинька беременная: с животом, в очках, близоруко прищурившаяся над томиком Тютчева и закутавшаяся в шаль из свалявшейся шерсти… Приступ щемящей жалости оказался куда ярче, чем воздушная нирвана.

— Нет, не люблю. Совсем! И ты тоже, как и Игорь, имеешь право знать об этом.

Каспар не знал иного пути, как объяснить ретивой правдолюбке, что он категорически не согласен с предложенным методом. С каких щей он будет влезать в чужие отношения — пусть только этим в жизни он и занимается, пусть даже переплет, в который он нынче вляпался, — прямое следствие его невылупившегося кредо…

И вообще пора спасаться бегством! Что если Олинька и вправду ему уже полюбилась? Надо пресечь эти шашни на корню. На чужой каравай рот не разевай! А если разинул, вовремя захлопни. Хотя… если вдуматься, во всем свои плюсы. Теперь он смело может писать новую главу своей многострадальностраничной монографии. Глава будет о том, как мужчине вести себя с женщиной, которая терпит домашнее насилие и просит помощи. Тема, при всей ее вопиющей актуальности, совершенно не разработана! Ограничиваются советами не лезть в чужой монастырь, сами, мол, разберутся. Однако это примитивное потакание злу… Но и влезать надо с умом — в перчатках дистиллированной безупречной морали, вооружившись скальпелем юридической терминологии. Знание законов действует на людей, — даже несовершенное знание несовершенных законов! Здесь уместно будет извлечь из долгого ящика отцовских связей образ буйной, но обаятельной Лейлы Робертовны. Вклинить в текст для солидности слово специалиста. Тем более, что, как насплетничала Айгуль, неистовая Лейла снова явилась на горизонте. А Сашенька еще смехотворно о врал о том, что пытается скрыться от лучшего юриста…

Из сашенькиных потуг к метафизике: «Даже ангелы смущаются, когда их просят о московской прописке».

Каспар решил пока сбежать от Оли. Ему надо охлынуть. Поразмышлять. Олинька пусть тоже поломает голову. Если она сделает правильные выводы, она поднимется на новую ступеньку в своем развитии… Доктор Ярошевский украдкой почувствовал себя местечковым гуру. Иногда можно — если недолго и про себя! Его, правда, немного тревожило, не слишком ли он жестко обошелся с девушкой. Но иначе было не объяснить… Он как-нибудь потом непременно подсластит пилюлю. Скажет, что если бы не Игорь, бесценный друг детства, тогда оно конечно, все было бы иначе…