Стефани Леманн - Искусство Раздевания

Мы пошли на кухню и стали готовить масляное печенье по особому старинному рецепту, который я получила от своей бабушки. Я разложила немного порубленных миндальных орехов на промасленную бумагу для выпечки. Остальной миндаль смешала с сахаром, добавила муки и немного апельсиновой цедры. Потом позволила Эмме нарезать холодное масло кубиками, мы добавили его в тесто и тоже перемешали. От смешанного запаха апельсинов и миндаля у нас потекли слюнки.

Когда печенье было в духовке, я подумала обо всех этих туфлях, которые все еще стояли в шкафу у Ли. Может, начать с них? Нет. У меня есть идея получше.

— Ты не поможешь мне разобраться в твоей комнате?

— Я не хочу этого делать.

— Почему?

— Ух! Папочка не разрешает даже домработнице входить туда. Говорит, что это пустая трата времени. Он заставляет меня стирать свою одежду. Разве это не полный отстой?

Я не считала, что это такой уж отстой, но не собиралась становиться на его сторону и выступать против нее.

— Давай уберемся вместе, — предложила я.

— Правда? Я просто не знаю, что с этим делать. Такой бардак! Я не могу с ним справиться!

Идея ей, кажется, понравилась.

— Я справлюсь. Пошли.

Я начала с одежды, разбросанной на полу, разделив на две кучи чистые и грязные вещи. Сложила их. Убрала в ящики или швырнула в корзину, стоящую в ее шкафу. Корзина была пуста, потому что перед шкафом валялось такое количество тряпок, что до нее невозможно было добраться. У этой девочки было много одежды.

Когда зазвонил таймер, Эмма побежала на кухню, чтобы взглянуть на печенье.

— Посмотри, чтобы они по краям были золотисто-коричневыми, — крикнула я ей вдогонку.

Я заглянула под кровать, проверяя, не валяется ли там что-то из одежды. И вытащила кучу нижнего белья. Все трусики были в пятнах крови. Крови от менструации.

— Они готовы! — крикнула Эмма из кухни.

— Вытаскивай! — прокричала я в ответ.

Может, она всего лишь неряха? Или ей не хватает тампонов и прокладок? Папы не занимаются такими вещами, разве не так? Не могу представить, чтобы Бен покупал такие средства гигиены. Или их домработница должна следить за этим? Если так, то не очень-то хорошо она справляется со своей работой. У нас с Коко все было иначе. Я помню, как в пять лет нашла коробку тампонов и растрепала целую кучу, решив, что это маленькие волшебные подарки. И даже растерзанные, они все равно выглядели очень таинственно. Обнаружив, какой я устроила беспорядок, облепив маленькими белыми цилиндриками все полотенца в ванной, Коко сначала рассердилась, а затем все мне объяснила. И научила меня пользоваться тампонами задолго до того, как мне это понадобилось. Сама идея засовывать себе эти штучки внутрь заставляла меня чувствовать, будто я сама лишаю себя девственности. Но она уверяла, что мне вряд ли захочется разгуливать с комком ваты между ног. Поначалу я сопротивлялась, но потом привыкла и больше уже не пользовалась ничем другим.

Надо было решить, говорить ли с Эммой или сделать вид, что ничего не вижу? Смутится ли она? Или испытает облегчение?

Эмма переложила печенье на блюдо и налила два стакана молока. Мы устроились за столом. Я решила не притворяться. Она ведь все равно увидит, что ее вещи в корзине для грязного белья. И именно ей больше всего нужно, чтобы я вмешалась, нравится ей это или нет.

— Эмма. — Я взяла с тарелки печенье, но так и не поднесла его ко рту. — Я нашла у тебя под кроватью много белья.

Ее щеки вспыхнули, и она опустила глаза, уставившись в крышку стола.

— Ах, да…

— Я положила все в корзину.

— Спасибо.

— Значит, у тебя уже есть месячные?

— Да.

— Давно? — Я так и держала печенье во вспотевшей руке.

— Несколько месяцев.

— Значит, это началось, когда Л и была в больнице?

Она кивнула, взяла печенье и раскрошила его на кусочки.

— А твой папа знает?

Она отрицательно помотала головой.

— Ты скажешь ему?

Она сморщилась, словно ей дали понюхать какую-то гадость.

— Тебе надо сообщить ему, — сказала я, разламывая свое печенье пополам, но так и не приступив к еде. — Как ты считаешь?

Она пожала плечами.

— Хочешь, я сама ему скажу?

Она снова пожала плечами.

Придется сказать, хотя сама мысль об этом казалась мне не слишком привлекательной. Я не так уж близка с ним. Но отцу следует знать.

— Тебе нужны гигиенические прокладки.

Когда произносишь это вслух, звучит очень глупо. Гигиенические! Как будто наша кровь — грязная и в ней полно бактерий. Господи Иисусе!

Она бросила остатки печенья на блюдо.

— Я схожу в магазин и куплю тебе их.

Она взглянула на меня.

— Ты купишь?

— Конечно.

«Господи, ей, кажется, полегчало. Я думала, что она вот-вот расплачется».

— Схожу прямо сейчас, если хочешь.

Она кивнула.

— Конечно. — Тон был будничным, но в нем отчетливо звучали нотки отчаяния. Может, у нее сейчас месячные, и она напихала туалетной бумаги в свои трусики?

— Ладно, я пошла. — Я откусила кусочек печенья. Оно было отличным.

«Но вполне можно добавить немного глазури, фруктов, джема или мороженого», — подумала я и встала.

— А ты бы пока начала убирать свой шкаф. Как ты на это смотришь?

— Ладно.

— Хорошо, я скоро вернусь.

— О'кей! — Она встала, избегая моего взгляда, и, сделав над собой усилие, произнесла:

— Спасибо, Джинджер.

— Нет проблем. — Я постаралась, чтобы голос звучал обыденно, а почему бы и нет? Это не так уж сложно. Такого не было в нашем доме. Коко бросала свои тампоны, куда попало, даже в вазочку у телефона, где мы держали карандаши и ручки. — Я скоро вернусь, — сказала я.

— О'кей!

— Не ешь печенье!

— Не буду!

В магазине «Дуан Рид», расположенном через несколько домов, я взяла тампоны самого маленького размера, несколько пачек ночных прокладок и тонкие прокладки на каждый день. Стоя в очереди в кассу, я думала о том, что Эмма совершенно не понимала, что с ней происходит, а рядом не было мамы, чтобы помочь ей справиться с этим. Боли в животе, протекающие прокладки, месячные, которые начинаются в совершенно неподходящий день или запаздывают по срокам, и нельзя быть уверенной полностью… И прекрасная способность рожать… Как бы я хотела поддержать ее! Но… Однако… А если месячные еще и болезненные, дочке особенно нужна мама. Но у Эммы в данный момент, как это ни странно, есть только я… Бедняга, не повезло ей. Я с восторгом подумала о Коко. Она любит создавать проблемы, бывает нудной, тяжелой, но нет никаких сомнений в том, что она живет ради меня. Я передала свои покупки кассирше и мысленно поклялась себе, что сделаю для Эммы все, что только сумею. Даже несмотря на то, что никогда не восполню ей потерю Ли.

Что со мной происходит? Задела сотейник и соус залил всю плиту, сожгла противень корзиночек, даже петрушку не могу толком порезать!