Кэти Летт - Мальчик, который упал на Землю

Среднее время ожидания столика в одном из самых пафосных лондонских ресторанов – всего ничего, лет тридцать пять. Но не для Джереми. Он сводил Мерлина в «Толстую Утку» Хестона Блументаля [99] Хестон Блументаль (р. 1966) – английский шеф-повар, хозяин ресторана «Толстая Утка», признанный в 2005 г. лучшим в мире. дважды – за одну неделю.

Арчи ответил пятичасовым отстаиванием на морозе в очереди за билетами на съемки «Высшей передачи» [100] «Высшая передача» (Top Gear) – цикл телепрограмм Би-би-си (первый запуск – 1977, второй – 2002). Главный ведущий современного цикла – Джереми Кларксон. .

«Запись – три часа. Я сдохну от скуки, – написал мне Арчи из телестудии. – Запись производится перед живой аудиторией, ага – поначалу!» – пошутил он. Но когда они возвратились домой, Мерлинов очевидный восторг указывал, что Арчи втихаря тоже получил свое удовольствие от вылазки.

Джереми записал нашего мальчика в частный специализированный колледж. Когда мой бывший явился поговорить об ассимиляции Мерлина в классе (интересно, как можно не ассимилироваться в классе из шести человек?), в гостиной жалобно затренькало многозначительное попурри в исполнении Арчи. «Пока моя гитара тихо плачет» перетекла в «Его я смою навсегда с волос долой» и «Р.А.З.В.О.Д.» [101] Песня «Битлз» с «Белого альбома» (While My Guitar Gently Weeps, 1968); песня из мюзикла «Южная Пасифика» (I’m Gonna Wash This Man Right Outta My Hair, 1949); песня кантри, написанная Бобби Брэддоком и Керли Патменом и исполненная Тэмми Уайнетт (D.I.V.O.R.C.E., 1968). . План растрогать меня провалился, и тогда Арчи принялся на ходу сочинять песни с текстами вроде «И слез полны мои глаза – я лежа плачу по тебе».

Когда я настаивала, чтобы мой бойфренд поехал вместе со всеми на семейную экскурсию в Гринвич или Хэмптон-Корт, Джереми разблокировал двери в автомобиле с вынужденной щедростью ребенка, которого родители заставляют спросить, не хочет ли кто последнюю картофельную соломку, прежде чем умять ее самому. Но даже если взгляд его вопил: «Неужели мы всюду должны таскать с собой этого питекантропа?» – Джереми так старательно доказывал, как он изменился, что улыбчиво уступал и приглашал Арчи «забираться в машину».

У Арчи яйца тоже были не на месте.

– Неужели так необходимо, чтобы этот игломудый, соплежуйный хлыщ постоянно вокруг нас толокся? – взорвался он наконец, когда я объявила, что Джереми снова приедет в воскресенье на обед.

Но Мерлин был твердо намерен сделать из нас четверых дружную семью. Не успели мы покончить с закусками, как он вскочил на ноги – произнести свою очередную знаменитую речь.

– Люди с синдромом Аспергера испытывают трудности в распознании чувств других людей. У меня также есть трудности с соблюдением расписаний. Мне непросто организовывать свои мысли и обрабатывать информацию. Мне гораздо сподручнее все разбирать на части. Давайте же разберем нашу любопытную семью. Начнем с мамы. Ты лучшая мама во всем мире, и я обожаю проводить время с тобой и твоими ключицами. – Он сжал мне плечи так, что голова моя чуть не лопнула, как прыщ. – Мне нравится все сдавливать. Мне так легче думается. – Далее он обратился к двум мужчинам за столом: – Мама – звезда моих дней, очей и ночей, потому что она претворяет в жизнь мои мечты. Познакомиться с отцом – это претворение мечты. Я никогда бы не подумал, что мне так повезет. Я ценю свою жизнь, которую дали мне мои обожаемые родители.

Его слова сочились чистым медом искренности. Их сладость трогала. Свет осеннего дня, бледный, как мякоть лимона, залил его прекрасное лицо, и я сморгнула слезу.

– Арчи научил меня впивать жизнь и жить в настоящем. У меня аллергия на историю, и к тому же мне диагностировали сильную непереносимость математики. Но Арчи говорит, что от меня не требуется быть лучшим учеником. Нужно просто трудиться изо всех сил и жить решительно. Я хотел бы поблагодарить всех вас за этот чарующий, великолепный, изысканный вечер. – Тут он чихнул и ожесточенно потер себе нос. – Мой нос все время нападает на меня. У него есть чувства. Иногда я могу выказывать чувства, а иногда – нет. Но, как мне кажется, в последние несколько недель я вел себя безупречно, вы согласны?

Я потянулась к нему и поцеловала его в милую макушку со всей нежностью:

– Да, мой хороший, согласны.

На Джереми и Арчи это не распространялось, увы, – эти двое сочетались, как устрицы и ванильный крем. И никакие добавки в виде Мерлиновых сладостных монологов этого вкуса исправить не могли.

– Скажи-ка, – обратился Джереми к Арчи пару вечеров спустя, когда зашел к нам выпить после похода с Мерлином в оперу, – тебе этот наряд благотворители пожертвовали?

Сам Джереми был облачен в один из своих заказных костюмов в тончайшую полоску. Я знала наверняка, что Арчи гладит спины своим рубашкам, только если собирается снимать кожаную куртку.

– И это мне говорит чувак, которому свою писю без пинцента не нащупать. Имей в виду: нет в тебе ничего такого, чего бандюкам не исправить.

Джереми открыл бутылку «монтраше». Налил мне бокал и повернулся вполоборота к Арчи:

– Желаешь попробовать? – И добавил ядовито: – Хотя если хлебать из горла, можно несколько смазать букет и вообще оказаться без savoir fair [102] Здесь: утонченность ( фр. ). .

– Savoir fair... Это, типа, знание, какой вилкой в ушах ковырять за столом, а? Жалость какая – не можем мы все быть эдакими затейливыми банкирами вроде тебя. Скажи, а какие именно финансовые махинации ты применяешь в бизнесе? – спросил Арчи презрительно.

– Прошу вас, без пылкостей! – заумолял Мерлин, закрывая ладонями уши. – От пылкостей я нервничаю. Это так по-латиноамерикански.

Я ощерилась на обоих взрослых за столом.

– Мерлин прав, прекратите бессмысленные стычки. У вас обоих такая мания величия, что прижать к ногтю ни одного из вас без ковровой бомбардировки невозможно.

Я бы их обоих вынесла на время за скобки, да вот только тем же вечером я нашла у Мерлина в комнате презанимательную турнирную таблицу. Поначалу решила, что это его крикетные расчеты. Но, присмотревшись, поняла, что он сравнивает Арчи и Джереми как Потенциальных Отцов, пользуясь теннисной системой оценок. 20 очков любви – Джереми. Потом 40 – Арчи. И еще по сорок – каждому. И поэтому напряженный контрапункт наших тройственных отношений продолжился. Джереми брал нас с Мерлином на концерты струнных квартетов в Вигмор-Холле и оркестровые репетиции в Фестивальном зале, писал мне покаянные стихи и прятал их в букетах благоуханных красных роз.

Арчи – с его разговорами о том, что он хотел бы переродиться моими стрингами, – был, по меркам австралийских рокеров, романтичен донельзя... но какая, к черту, романтика, если секс такой, что нужны асбестовые презервативы? В постели Арчи был тантрически, эротически эксцентричен до звона в клиторе, до женского оргазма с кончиною. Меня влекло к нему с такой раскаленной силой, что стоило мне его увидеть, как я мечтала завалить его на кровать и скакать верхом, как на родео, беззаботно швырнув в воздух шляпу.