Стеф Пенни - Нежность волков

Маккинли несколько раз коротко заговаривал с Дональдом о нечестивой натуре свободных комиссионеров и насущной необходимости привязывать туземцев к Компании алкоголем, провизией и оружием. Вот отчего кровь прилила к щекам Дональда — обвинение Марии попало в самое яблочко. Но Бог свидетель, янки делают то же самое. Ему следовало сказать Марии об индейской деревне, которую форт обеспечивает защитой и питанием. Он должен был рассказать ей о жене Джейкоба и двух маленьких девочках с доверчивыми глазенками, но, как обычно, в нужный момент он об этом не подумал.

А при очередном разговоре с Маккинли ему пришло в голову: возможно, причина падения доходов не в алчности янки, а кое в чем посерьезнее. Уже более двухсот лет длится истребление животных, и это не может остаться без последствий. Когда Компания учреждала первые фактории, звери были доверчивы и не боялись человека, но убийственная жажда наживы гнала охотников все дальше и дальше в глубь страны, куда от них бежали животные. С того дня на складе, с Беллом, Дональд больше не видел черно-бурой лисицы, а черной вообще ни разу не видел. Ни одной не привезли.

Догоняя Джейкоба, Дональд пришпоривает пони. Они скачут через лес, где последние листья, схваченные морозом, выглядят еще ярче. Если Сюзанну не беспокоят методы Компании, то почему он должен переживать? В конце концов, раз уж на то пошло, факт остается фактом: порядок лучше анархии. Вот о чем он должен помнить.

Они оставили пони пастись на берегу реки, а сами отправились к хижине. Слава богу, теперь она пуста. Ему удалось взять себя в руки, когда он оказался перед трупом, но это не из тех переживаний, которые спешишь повторить. В зарослях сорняков, окружающих хижину, Джейкоб останавливается и исследует землю. Даже Дональд замечает запутанные следы.

— Они здесь с прошлой ночи. Смотрите, кто-то здесь прятался. — Джейкоб показывает под куст.

— Может, деревенские мальчишки?

Джейкоб тычет в ряд других следов.

— Смотрите, здесь… мужской сапог, а под ним еще, но другой формы — так что здесь было двое мужчин. Но последним покинул дом оставивший эти следы, поменьше, — возможно, мальчик… или женщина.

— Женщина? А ты уверен, что это не вчерашние следы? Их не могла оставить женщина, обмывавшая покойника?

Джейкоб качает головой.

Дональд торжествует, обнаружив шатающуюся половицу с пустым углублением под ней, но тайник под камнями находит Джейкоб. Тайна пропавших сокровищ Жаме разгадана — в обитом свинцом ящике лежат три американских ружья, немного золота и завернутая в промасленную ткань пачка долларов. Джейкоб не удерживается от изумленного возгласа. Поразмышляв, что со всем этим делать, Дональд решает снова спрятать находку, чтобы потом вернуться с телегой. Они сдвигают камни, и Джейкоб маскирует тайник опавшими листьями. Дональд вытаскивает трубку и задумчиво смотрит на Джейкоба. В голове его мелькает искра недоверия, и он ругает себя за мысль о том, что Джейкоб способен соблазниться содержимым ящика, превышающим его десятилетний заработок. Дональд знает, что на лице Джейкоба, в отличие от лиц белых, ничего прочитать невозможно. Остается надеяться, что его собственная физиономия тоже непроницаема для Джейкоба и тот не замечает проступившего недоверия.

Энн Притти немало удивлена, увидев меня вскоре после того, как заходила за чаем. Она смотрит на меня с опаской, но в кои-то веки я пришла не затем, чтобы потребовать обратно свое имущество. Ида сидит у печки, угрюмо подрубая простыни. Она поднимает на меня бледное испуганное лицо. Ей пятнадцать, и я нахожу ее интересной, возможно потому, что столько же было бы сейчас Оливии. А еще потому, что она вписывается в семейство Притти, как ворона в выводок цыплят, — тощая, смуглая, замкнутая и, говорят, умная. Недавно она плакала.

— Миссис Росс! — орет Энн, как будто я не в трех футах, а на другом конце деревни. — Есть новости о вашем мальчике?

— Ангус пошел его искать.

Оказавшись здесь, я уже не столь уверена, что сумею сохранить беспечный вид. И если Ангус со мной не разговаривает, к кому еще мне обратиться?

— Ах, эти дети такие поганцы. — Она бросает суровый взгляд на безмолвную Иду.

Склонив голову к простыне, Ида кладет маленькие плотные стежки.

— Он был не в настроении, когда уходил, и я не спросила, куда он собирается. А когда вернется, очень расстроится из-за Жаме. Что бы о нем ни говорили, он был добрым человеком. И хорошо относился к Фрэнсису.

— Ну и времена. Бог знает, куда мы катимся.

Ида издает тишайший из вздохов. Голова ее опущена, так что лица я не вижу, но она явно снова рыдает. Энн тоже вздыхает, во всю мощь своих легких.

— Девочка моя, не понимаю, почему ты плачешь. О чем говорить, если ты почти не знала его.

Ида молча шмыгает носом. Покачивая головой, Энн обращается ко мне:

— Бедная его мать. У нее больше никого нет, как я слышала. Вы знаете, что он ездил в Чикаго всего два месяца назад? Зачем такому, как он, в Чикаго, я вас спрашиваю?

— Хорошо бы они отправились в Чикаго и оставили в покое Фрэнсиса, что за глупость гоняться за ним.

— Да уж.

Ида снова тихонько вздыхает, и плечи ее трясутся.

— Ида, ты прекратишь когда-нибудь? Иди наверх, если не можешь не хныкать. Боже ты мой…

Ида встает и, не взглянув на нас, уходит.

— Она меня с ума сведет, эта девчонка. Вам повезло, что у вас нет дочери… — Чуть это вылетело у нее изо рта, она вспоминает об Оливии, и, кажется, у нее промелькнула мысль извиниться, прежде чем она выбрасывает подобный вздор из головы. — Но вам и с этим пришлось помучиться.

Признаюсь, так оно и есть.

— Это все кровь его говорит. Тут уж ничего не поделаешь. Вы ведь не знали его родителей? Кто знает, может, жулики и воры какие. Все ирландская его натура. Им нельзя доверять. Я была в Китченере, их там целые толпы, ворюга на ворюге, смотрят так, будто на ходу тебя раздевают. Заметьте, о вашем Фрэнсисе я ничего такого не говорю, но это у них в крови. Что есть, то есть, и вам нужно быть начеку.

Несмотря на эти выпады, я понимаю, что она хочет как лучше, просто не умеет иначе.

— Так что же там с Идой? Вам не следует быть с ней слишком строгой, вспомните себя в ее возрасте.

Энн фыркает.

— Я никогда не была в ее возрасте. Я с десяти лет по хозяйству, у меня не было времени сидеть и мечтать. — Она бросает на меня лукаво-насмешливый взгляд, которым обычно сопровождаются шутки в мой адрес. — Знаете, что я думаю? Я думаю, она влюбилась в вашего Фрэнсиса. Она-то не скажет, но я-то знаю, что говорю.

Я так удивлена, что смеюсь чуть ли не в голос.

— Ида?

Она же совсем еще ребенок, кожа да кости. И я никак не ожидала, что у кого-либо из семейства Притти найдется время подумать о Фрэнсисе. Случился однажды неудачный поход в лес, на который Ангус и Джимми вынудили мальчиков едва ли не угрозами. Фрэнсис, Джордж и Эмлин вернулись через два дня, и Фрэнсис так и не проронил об этом ни слова. После этого я бросила все попытки уговорить его пойти поиграть с ними.